Дмитрий Турсунов во вторник выиграл свой первый одиночный матч на Кубке Кремля с 2007 года. Россиянин переиграл испанца Альберта Рамоса в двух партиях, хотя в первом сете создал себе серьёзные сложности. На пресс-конференции, на которой побывал корреспондент «Чемпионат.com», Турсунов традиционно порадовал остроумием и шутками. Дмитрий поделился своим мнением о ситуации в мужском российском теннисе, рассказал о ситуации в его теннисной академии, о собственной проблеме с двойными ошибками и о многом другом.
Поначалу всё было легко, но я сделал так, что он матч дался очень сложно. Вроде модно бы и радоваться, но были грубые оплошности. Повезло, выиграл. Но всё равно такие ошибки допускать нельзя. Вроде в целом играл хорошо, но внимание гуляет.
— Дмитрий, насколько тяжело вам дался матч? И как можете объяснить перепады внутри встречи?
— Поначалу всё было легко, но я сделал так, что матч дался очень сложно. Вроде можно бы и радоваться, но были грубые оплошности. Повезло, выиграл. Но всё равно такие ошибки допускать нельзя. Вроде в целом играл хорошо, но внимание гуляет.
— Ваш соперник позвал в середине первого сета врача, что-то выпил. Не сбило ли это вас с настроя?
— Он допинг выпил (улыбается). В этом матче это не повлияло. Последнее время, с кем бы я ни играл, все жалуются на здоровье. Даже как-то стыдно становится. Выигрываешь 7:5 ил 7:6 в решающем сете, а тебе говорят, что с температурой играли или нога сломана. У меня тоже всегда есть на что пожаловаться, так что если проиграю, то буду с градусником приходить сюда и на костылях.
— У вас нет ощущения, что нынешний Кубок Кремля получается своеобразным Открытым чемпионатом России?
— Российские теннисисты часто здесь выиграли за исключением нескольких раз. Здесь всегда все собираются, у девчонок могло бы быть ещё больше наших, если бы не какие-то правила. Атмосфера – обычная. Разве что в этом году чуть-чуть народу поменьше, но я стараюсь не обращать на это внимания.
— Кого предпочтёте в соперники по второму кругу – соотечественника или нет?
— Я думаю, что Беннето будет посложнее как соперник, хотя зависит от того, как Донской сыграет. У Жюльена опыта больше. В первых кругах можно обыграть серьёзного соперника, а во вторых-третьих кругах они начинают играть чуть лучше. Если Женя сможет обыграть француза, то это будет хорошо и для российского тенниса, и для меня. С другой стороны, против меня Донской может сыграть расслабленно, а меня может сковать, что я играю с ребёнком (смеётся). Относительно моего старческого возраста, по крайней мере.
— В какой-то степени вас можно назвать философом российского тенниса…
— Можно. С такими волосами можно меня назвать кем угодно (улыбается).
— Каково ваше представление о дальнейшей судьбе российского мужского тенниса?
— Мы последнее время об этом часто говорим. Мы постепенно все подходим к такому возрасту, когда можно думать о завершении карьеры. А подрастающего поколения яркого нет. Конечно, есть прогресс у того же Донского, но он плавный. У американцев такая же проблема была, что нет никого на подходе, но там Куэрри выстрелил, а теперь Дональд Янг здорово играет. Со слезами на глазах не стоит разговаривать о наших перспективах, хотя нового Марата Сафина в ближайшее время не предвидится. Если Женя будет играть лучше, то всё может измениться. Многое будет зависеть от желания, потому что в мужском теннисе тяжело пробиться, поэтому надо этого очень сильно хотеть и иногда чем-то жертвовать ради хорошей игры.
— Какая ситуация в вашей теннисной академии?
— Вообще теннис – спорт специфический, если ребёнку 10-12 лет, то тяжело сказать о его реальном потенциале. Есть, конечно, талантливые ребята, но вкладывать в них огромные деньги не все захотят. Может, ему разонравится, может, он начнёт бегать за девочками в 14 лет и его просто нельзя будет остановить. Очень много проблем, и они не обязательно относятся к теннисной игре. С этой точки зрения очень мало найдётся людей, которые будут готовы вкладывать огромные деньги, а этот процесс стоит недёшево. В нашей академии мы помогаем одному конкретному игроку – Никите Матвейко, но таких ребят по России бегает очень много, а на всех денег не находится. Это как в рулетке. Мы поставили на какое-то число, в данном случае это Никита. Выстрелит он – прекрасно, не выстрелит – мы проиграли. Теннис – он вроде бы индивидуальный, но надо вкладывать большие деньги.
Со слезами на глазах не стоит разговаривать о наших перспективах, хотя Марата Сафина в ближайшее время не предвидится. Если Женя будет играть лучше, то всё может измениться. Многое будет зависеть от желания, потому что в мужском теннисе тяжело пробиться, поэтому надо этого очень сильно хотеть и иногда чем-то жертвовать ради хорошей игры.
Следует создать большую структуру, где все эти дети могли бы тренироваться все вместе. Конкуренция будет повышать их способности и фильтровать тех, кто не очень хочет играть. А вырывать из толпы одного ребёнка и спонсировать его – шансы на успех очень маленькие.
— Почему богатые люди тратят огромные деньги на футбол, а не на теннис?
— Их, наверное, и надо спрашивать, тех, кто финансирует этот цирк (смеётся). У меня есть свои версии. Футбол – народная игра и это командный вид спорта. Это тоже какой-то вес имеет. Всё-таки в футбол практически все играли во дворе. Возможно, это приносит какие-то тёплые воспоминания, поэтому они и вкладывают такие деньги. Можно поорать, поплеваться, выпить, а в теннисе этого ничего нельзя. Теннис – элитный, индивидуальный и ненародный вид, потому что далеко не все могут выйти и поиграть, особенно на «Мультиспорте», где корты нереально дорогие.
— Сейчас многие спортсмены отправились в политику – Марат Сафин, Аня Чакветадзе. У вас богатый опыт выступлений на пресс-конференциях, своеобразного ораторского искусства. Может, вам тоже стоит объединить свои усилия, потому что что-то надо делать?
— Да, делать-то надо. Независимо от вида спорта важно, чтобы были какие-то яркие личности, которые хотели бы выигрывать не только ради себя, но потом оставляли что-то следующему поколению. У нас много спортсменов, которые после завершения карьеры наслаждаются жизнью. У них нет желания изменить то, что в какой-то момент помешало им пробиться дальше. Конечно, я, Марат и Аня – все пробивались своим путём. Нельзя сказать, что федерация могла нам всем помочь. На данный момент ситуация не изменилась, потому что я не думаю, что у федерации большой приток денег, позволяющий начать более масштабные проекты. Андрею Кузнецову сейчас помогают, но это происходит в момент, когда он уже сложился как игрок. Но федерация может вложить в какого-то игрока деньги, а он не раскроется. В итоге её порвут на части, за то, что она неудачно потратила государственные деньги. Они тоже в очень сложной ситуации. Простого решения нет, надо работать всем вместе. Возможно, какую-то часть денег из футбола получится пристроить в другие виды спорта. В 90-е было очень много желающих помочь, во многом благодаря Борису Ельцину. К тому же Марат играл, Женя играл, и все хотели быть в теннисе. Сейчас ситуация изменилась, и теперь мы сидим, философствуем и чешем репу (смеётся).
— У вас в этом сезоне обострилась проблема двойных ошибок…
— Наверное.
— Сегодня в важные моменты первого сета было много двойных ошибок.
— Благодаря вам она ещё больше обострится (смеётся). Шучу.
— Вы можете сказать, в чём дело?
— Когда начинаешь нервничать, то зажимает. У Кории в своё время это было. Хотя со стороны тоже глупо смотрится, вроде ведёшь 5:2 или 5:3 и начинаешь нервничать и делать двойные. Ошибки просто так не получаются, либо внимание начинает гулять, либо задумываешься о чём-нибудь важном. Как, к примеру, Шакил О’Нил в баскетболе. Он со штрафных не мог попасть в корзину, хотя он практически мог до неё дотянуться. Психологический барьер, когда он появляется, то через него надо переступить. Есть шаги, которые нужно предпринять, чтобы избавиться от этой проблемы, но сегодня у меня не получилось. С другой стороны, на тай-брейке я сыграл намного лучше. Слава богу, что это не произошло в самые важные моменты.
Хотя со стороны тоже глупо смотрится, вроде ведёшь 5:2 или 5:3 и начинаешь нервничать и делать двойные. Ошибки просто так не получается, либо внимание начинает гулять, либо задумываешься о чём-нибудь важном. Как, к примеру, Шакил О’Нил в баскетболе. Он со штрафных не мог попасть в корзину, хотя он практически мог до неё дотянуться.
— Свежая кровь в лице Богомолова или Долгополова пригодилась бы нашей сборной? Или каких-то ребят из Казахстана вернуть?
— Кукушкина обратно купить? (Улыбается.) Бедный Кукушкин, он же с ума может сойти. Туда-сюда.
— А если Королёва купить?
— Нет, Королёва лучше не покупать, он сейчас травмированный. Лучше купить одного Федерера (смеётся).
— А если серьёзно, могут помочь Долгополов и Богомолов?
— Тот же Кукушкин, Голубев начали играть, когда попали в ту атмосферу, когда они стали лидерами. На них появилось давление, и это сказалось хорошо. У нас они были «третьего сорта», а там стали первым и вторым номером. Поиграв в Кубке Дэвиса, почувствовав атмосферу, они удачно раскрылись. Будет глупо их обратно покупать. Те возможности, которые есть в других странах, они получше, чем сейчас в Москве. Тот же Миша Южный, который стоял в десятке, он по всей Москве ищет место для тренировки. Записывается по пять-шесть человек на корт, и я тоже не могу попасть, потому что там записаны Решетниковы, всякие Фуфыгины и ещё кто-то. Приходишь, а там стоят два парника, и ещё два человека, которых даже нет в турнире. На данный момент ситуация, к сожалению, такая.