Экс-наставник Веры Звонарёвой Сергей Демёхин, который в разное время сотрудничал также с Аллой Кудрявцевой и Анастасией Пивоваровой, в эксклюзивном интервью «Чемпионат.com» рассказал о взаимоотношениях тренера и теннисиста в современном мире АТР и WTA, о том, в чём заключаются различия в работе с мужчинами и девушками, в чём главная специфика женской психологии, с какими проблемами сталкиваются наставники и какова роль родителей в этом процессе.
— Сергей, существуют ли отличия в роли тренера для теннисиста – мужчины и женщины?
— Система одна и та же. В теннисе, в отличие от других видов спорта, игрок выбирает тренера, а не тренер спортсмена. Да,
На самом деле, очень мало тренеров в WTA, которые не прогибаются, а делают свои работу, вне зависимости от того, что о них думают остальные. Они чётко гнут свою линию, и если получается результат — продолжают работать, если нет – уходят сами. Но таких людей единицы, поверьте мне. Большинство готовы на всё ради того, чтобы побыть подольше рядом со «звездой», погреться в лучах её славы.
работа с девушками и с мужчинами отличается друг от друга, но сама система одинаковая. Сказать, что неправильная, наверное, можно, но это специфика данного вида спорта. Приходится работать в этих условиях.
— В чём разница работы с мужчинами и женщинами?
— Мужчины в большинстве случаев что думают, то и говорят. Если парня что-то не устраивает, то он прямо тебе об этом скажет, и не будет ходить вокруг да около. С девушками ситуация иная. Тренеру приходится зачастую угадывать настроение своей подопечной, разгадывать, что значат те или иные поступки и фразы. Здесь уже начинается очень тонкая психология.
— Наиболее распространённый вариант в WTA-туре, когда теннисистка работает с мужчиной-наставником. Почему?
— Тренер должен быть авторитетом. Этот человек обязан уметь чётко доносить свою мысль и жёстко высказывать мнение. Когда девушка нанимает тренера, с одной стороны, ей нужен человек, который мог бы ей что-то подсказать, прикрикнуть, поступить жёстко, но с другой стороны, у теннисисток зачастую завышенная самооценка. Их эго начинает бунтовать, когда тренер с этой самой «звездой» грубо изъясняется. То есть девушка, вроде бы, и ждёт этого, однако не допускает такие ситуации из-за своих внутренних амбиций. Тут начинается очень тонкая игра…
Мы видим, что в WTA-туре тренеры перекочёвывают от одной теннисистки к другой, меняются по кругу. Знаете, так вышло, что мне удалось пройти эту систему от низа и до самых вершин. Благодаря Вере Звонарёвой я присутствовал на всех турнирах «Большого шлема», на Итоговом чемпионате, словом, посмотрел на этот мир изнутри на самом высоком уровне. Именно поэтому у меня есть своё определённое мнение. Так вот, говоря о том, почему существует этот круговорот тренеров, важно понять, что существует огромное количество людей, которых устраивает роль консьержа. Они готовы делать всё, что говорит ученица. Я не знаю, что ими движет – или экономическая зависимость, или их так притягивает слава. Почти всегда таким тренерам приходится свои мужские черты характера и личности засовывать очень далеко. Иными словами – прогибаться.
На самом деле, очень мало тренеров в WTA, которые не прогибаются, а делают свои работу, вне зависимости от того, что о них думают остальные. Они чётко гнут свою линию, и если получается результат – продолжают работать, если нет – уходят сами. Но таких людей единицы, поверьте мне. Большинство готовы на всё ради того, чтобы побыть подольше рядом со «звездой», погреться в лучах её славы. Тут сразу встаёт другой момент: со временем девушки начинают это чувствовать. То есть сначала они хотят, чтобы тренер делал всё то, что они ему говорят, но впоследствии их начинает эта ситуация не устраивать. Зачем нужен такой тренер, который выполняет только то, что ему говорит игрок?
Когда сходятся два человека, крайне редко возникает, чтобы характер игрока идеально уживался с характером тренера. Однако если так происходит, то в этом случае идёт работа на результат. Именно поэтому мы редко встречаем долгосрочные союзы. В качестве исключений можно назвать те случаи, когда тренер с юных лет ведёт игрока. Если наставник знал игрока, когда он или она был ещё никем, тогда он также может что-то сказать, чтобы поставить человека на место и заставить работать. Ещё один вариант – когда теннисистку тренирует кто-то из членов семьи. В основном это касается пап. Они могут сказать что-то жёстко и делать всё то, что считают нужным. Это положительно влияет на результаты. А вы представляете, если бы эти отцы ещё хорошо разбирались в теннисе!? Тогда бы это был пример
Может, я слегка наивен, но для меня было удивлением, когда я узнал, что не всегда игрок сам ищет тренера. Поняв, что кому-то нужен наставник, эти люди рассылают им на почту свои резюме! Это своего рода спам – теннисистов заваливают письмами. Изначально подход не совсем правильный. Тренер ставит себя на второе место.
идеального тандема.
Возвращаясь к началу, можно оттолкнуться от советской системы. В те годы даже в теннисе существовала ситуация, когда именно тренеры выбирали и отбирали себе игроков. Тогда была здоровая конкуренция. Девочки или мальчики старались быть лучше, чтобы тренер ими дорожил, а если же наставник говорил «До свидания», это означало, что теннисист плохо работает. Им было что терять, поэтому и отношения были иными.
— Существует ли в АТР и WTA какая-то тренерская база или же в этом мире всё зависит от личных взаимоотношений – кто-то кого-то увидел, про кого-то услышал или рассказал и т.д.?
— Тренеры пытаются создать такую базу. В то время, когда я активно работал в мире WTA, слышал о том, что идёт активная работа над созданием некой тренерской базы. Тренеры понимают, что они не защищены и в любой момент могут остаться без работы. Не знаю, как сейчас, но тогда Владимир Платеник, бывший наставник Сораны Кырстя, Доминики Цибулковой, Надежды Петровой и Янины Викмайер, ныне сотрудничающий с Ксенией Первак, работал над этой идеей. На этом сайте должна была быть база тренеров, чтобы когда теннисист заходил на сайт, он мог сделать для себя выбор. Хотя, конечно, если тренер берёт игрока, и они вместе реально добиваются результатов, то такой человек всегда будет востребован. Но в этом случае уже от него зависит, кидаться на любую возможность или же искать действительно стоящий вариант для дальнейшей работы. Просто поездить с кем-то по турнирам и побыть рядом – таких предложений полно. Знаете, тут у каждого свои интересы. Лично мне хотелось бы найти игрока, с которым бы наши взгляды на работу совпадали, ну и, конечно, желательно на долгосрочную перспективу.
Мне, кстати, удалось пообщаться с Владимиром Платеником. Я его уважаю как тренера и как человека. Это жёсткий наставник, который делает реальное дело. Его позиция такова: «Я делаю свою работу, а ты мне не мешаешь. Если результата нет, твоё право выбрать, продолжать сотрудничество или нет. Однако до этого момента ты не вмешиваешься в процесс, а выполняешь указания». Мне этот вариант по душе.
— То есть, по сути, на сегодняшний момент в этом вопросе главную роль играют личностные взаимоотношения, верно?
— Да, это так. Причём иногда доходит до смешного. Может, я слегка наивен, но для меня было удивлением, когда я узнал, что не всегда игрок сам ищет тренера. Поняв, что кому-то нужен наставник, эти люди рассылают им на почту свои резюме! Это своего рода спам – теннисистов заваливают письмами. Изначально подход не совсем правильный. Тренер ставит себя на второе место. Безусловно, тренер должен подстраиваться под игрока. Если мы говорим о топ-уровне, то это сложившиеся спортсмены, с которыми надо уметь находить общий язык. Но есть же какие-то критерии разумного! В противном случае это уже не тренер, а консьерж или спарринг-партнёр.
— Борис Собкин рассказывал в нашем недавнем интервью, что, несмотря на то что они с Михаилом Южным сотрудничают уже много лет, всё равно то к нему, то к Мише на турнирах кто-то подходит и предлагает свои услуги, переманивает….
— Да, сплошь и рядом. Они подходят к игроку и говорят о том, будто знают, где и что надо ему исправить. Причём это происходит даже в тех случаях, когда прогресс в результатах и игре теннисиста налицо. Не нужно большого ума, чтобы сказать, где и что надо добавить или подправить. Мало-мальски грамотный тренер тебе это скажет. Другое дело, как это изменить, как добиться желаемого прогресса, не влияя на результаты в настоящее время. Этот процесс должен происходить очень плавно, чтобы не наступил спад. А другая сложность заключается в том, что у профессионального теннисиста просто нет на это времени, поскольку межсезонье очень короткое, и в это время хочется просто отдохнуть. Сложность как раз в этом – сделать что-то с минимальными потерями. Плюс зачастую игроки говорят о том, что они сами всё знают. Тут включается очень тонная психология – надо постараться убедить человека в своей правоте, а иногда даже не убеждать, а подвести его к тому, чтобы он не догадался, что это твоя мысль, а сам к этому пришёл. Когда ты подходишь к игроку и говоришь – надо поправить то и это, он почти всегда воспринимает твои слова в штыки. Но когда он потом приходит к тебе и говорит ту же самую мысль, только своими словами, ты понимаешь – вот оно, теперь я могу работать.
— Кстати, в контракте тренера прописаны такие моменты, как, например, сколько он должен посетить вместе с игроком турниров за сезон, сколько часов в день тренироваться, должен ли спарринговать игрока и прочее?
— Да, безусловно. Если речь идёт о топовом зарубежном теннисисте, то там в контрактах всё чётко прописано. Если речь о наших спортсменах, то это большая редкость. В основном всё только на устных договорённостях.
— Вам какой вариант ближе?
— Тут всё зависит от человека. Наверное, всё надо прописывать. У многих тренеров есть семьи, дети, и им нужна какая-то гарантия, что они завтра не окажутся на улице. А это случается сплошь и рядом. С этой позиции всё должно быть чётко прописано и оговорено. С другой стороны, иногда это совсем не обязательно. Например, у нас с Верой Звонарёвой не было никаких официальных контрактов, тем не менее лишних вопросов никогда не возникало. У нас были нормальные рабочие взаимоотношения. Тут всё индивидуально, и надо искать тот подход, которые ближе лично
Они подходят к игроку и говорят о том, будто знают где и что надо ему исправить. Причём это происходит даже в тех случаях, когда прогресс в результатах и игре теннисиста налицо. Не нужно большого ума, чтобы сказать где и что надо добавить или подправить. Мало-мальски грамотный тренер тебе это скажет. Другое дело, как это изменить, как добиться желаемого прогресса, не влияя на результаты в настоящее время.
тебе.
— Какой вариант, по-вашему, наиболее близок к идеальному: когда пол тренера и теннисиста одинаковый или же когда это союз мужчины и женщины?
— Многие специалисты со мной согласятся – тренером должен быть мужчина, ну, или женщина с мужским характером, что встречается на так часто. В психологическом плане это очень непростая работа, в которой много взлётов и падений. У человека должен быть сильный характер, он должен уметь поддержать игрока в трудную минуту, а порой и жёстко поставить на место, сказать в лицо что-то неприятное. Зачастую «звёзды» всем своим поведением демонстрируют, что они лучше всех и всё знают, но на самом деле это далеко не так. К себе очень тяжело относиться реально, если на твоих плечах бремя славы и больших денег. Взгляд со стороны необходим. И как раз тренер должен иногда говорить о том, что человек недостаточно работает, где-то что-то не понимает. Нельзя всегда потакать желаниям спортсменов и говорить лишь, что всё хорошо и ты лучший. Однако большинство тренеров в WTA именно этим и занимаются…
— Сергей, попробуйте простому обывателю, среднестатистическому читателю этой статьи рассказать, что должен делать тренер, каковы его основные функции. Он должен менять технику, показывать, как надо бить по мячу, а как не надо, проводить анализ перед матчами, разрабатывать тактику на игру?
— Помимо всего этого тренер становиться тебе вторым отцом или лучшим другом. Это твой самый близкий человек. Если мы берём профессионалов или юниоров, которые начинают играть профессиональные турниры, то это значит круглогодичные поездки друг с другом по турнирам, практически 24 часа в сутки вместе. Даже если присутствуют рядом родители, очень важно, чтобы именно тренер был самым авторитетным лицом. Кстати, если чуть отойти в сторону от вашего вопроса, нельзя не вскрыть другую важную проблему – роль родителей. Иногда получается так, что родители не совсем компетентны в профессиональном вопросе, и они обращают внимание на слухи со стороны. В этом мире много зависти и сплетен, и всегда легко «присесть на уши» тому, кто не особо разбирается в вопросе. Наверное, люди делают это из каких-то своих корыстных целей, не знаю. И вот те родители, которые не могут фильтровать информацию, вбирают в себя негатив, затем передают его игроку. Теннисист теряется, он не понимает, кого слушать и что делать. Так вот, тренер должен стать для теннисиста самым близким человеком на момент работы. В функции тренера входит и поддержка после проигрыша, и радость после победы, и мотивация перед играми, да и педагогический процесс, если мы берём более младший возраст. Сейчас очень многие юниоры от 14 до 16 лет не просто ругаются матом прилюдно, но и позволяют себе какие-то иные неприглядные вещи. Лично мне иногда хочется сказать: «Да кто ты такой, чтобы себя так вести!?». Детей надо ставить на место. Поэтому тренер зачастую берёт на себя и педагогические обязанности. В общем, важно, чтобы каждый занимался своей работой и выполнял её добросовестно, не теряя собственного лица.