Лидер мирового рейтинга Новак Джокович добился убедительной победы над испанцем Хуаном-Карлосом Ферреро в своём первом матче на Уимблдоне – 6:3, 6:3, 6:1. На послематчевой пресс-конференции серб рассказал о том, какое значение для него имеет этот турнир, а также оценил шансы других топ-игроков.
— На одном из сайтов написали, что вы взяли с собой на корт клюшку для гольфа. Не могли бы рассказать об этом?
— Эту маленькую шутку мы придумали с моим спонсором. Меня снабдили детской клюшкой. Не знаю, заметили ли вы, но у всех игроков, сотрудничающих с компанией Head, есть большие сумки, похожие на сумки для клюшек. Их можно поставить вертикально, как это делают гольфисты. Это немного забавно. Мы просто творчески подошли к процессу. Но болельщики сразу одёрнули меня и сказали, что мы здесь не в гольф играем. Я согласился.
Думаю, что ни у Рафы, ни у Роджера, ни у меня нет преимуществ ни на одном покрытии, когда мы играем между собой. В каком-то смысле мы оказываемся равными соперниками.
— Вы могли слышать, что они говорили?
— Да, я с ними побеседовал. Это была небольшая группа людей. Мы очень мило пообщались.
— Не было ли соблазна опробовать клюшку во время разминки?
— Она слишком короткая для меня. Хотя мы действительно иногда играем в гольф. Кстати говоря, в Уимблдоне многие занимаются гольфом. Тут есть хороший гольф-клуб. В выходные мы иногда играем. Я не особенно преуспел в этом виде спорта, но мне нравится гулять по местному парку.
— Акция с клюшкой была вашей инициативой?
— Это была совместная идея. Ребята придумали дизайн сумки. Насколько я помню, я попросил добавить в моё снаряжение клюшку, чтобы продолжить их творческие начинания.
— На одной из предыдущих пресс-конференций вы говорили о том, какое значение для вас имеет противостояние Федерера и Надаля. А что вы думаете о своей борьбе непосредственно с Рафой?
— За последние 15 месяцев мы провели с ним много матчей, преимущественно в финалах. Так получается, что чаще всего мы встречаемся именно на этой стадии, поскольку находимся на первых местах в рейтинге. На самом деле я очень радуюсь каждой победе над ним, потому что раньше мне редко удавалось добиться такого результата. Раньше он всегда побеждал меня на турнирах «Большого шлема». Если не ошибаюсь, первым турниром такого ранга, в котором я встретился с Рафой, был как раз Уимблдон.
На Уимблдоне ты чувствуешь, что отдаёшь дань традициям и истории тенниса, особенно на центральном корте. Здесь действительно тихо. Создаётся такое ощущение, что ты находишься в театре.
Знаете, в матчах против топ-игроков нужно внимательно следить за каждым мячом. Для того чтобы добиться победы, нужно обрести оптимальную игровую форму. Четыре или пять лет назад все ещё говорили, что Рафа может играть только на грунте, потому что оно подходит его стилю. У него очень сильный удар с верхним вращением, который не так эффективен на травяном покрытии. Но он доказал экспертам, что они неправы. Он постоянно совершенствуется, старается добиться лучшей игры на корте. Он выиграл два титула в Уимблдоне, участвовал в финалах. Думаю, что ни у Рафы, ни у Роджера, ни у меня нет преимуществ ни на одном покрытии, когда мы играем между собой. В каком-то смысле мы оказываемся равными соперниками.
— Чему вас научили противостояния с Надалем?
— Как я уже говорил, Роджер и Рафа помогли мне стать лучше. Они помогли мне понять, какую тактику применять и с каким настроем подходить к встречам с ними на поздних стадиях турниров «Большого шлема».
— Что вы испытали, выйдя на центральный корт в первом матче турнира в статусе действующего чемпиона?
— Это удивительное чувство. Думаю, что подобного в своей карьере я ещё не испытывал. Думаю, что это единственный турнир, который предоставляет информацию о том, когда ты будешь играть, за 12 месяцев до его начала. Мне кажется, это здорово. Не на всех турнирах мы получаем информацию заранее. Я был очень доволен. Трава была абсолютно свежая, мягкая. Было очень приятно играть на этом покрытии.
У меня никогда даже в мыслях не было симулировать травму, чтобы провоцировать соперника. Если мне действительно больно, то я этого не скрываю. Я никогда не просил медицинских тайм-аутов без причины. Думаю, ситуация с Марреем аналогична.
— Не могли бы вы рассказать, какая атмосфера ощущалась на центральном корте? Многие игроки говорят, что на этой площадке очень тихо.
— Это действительно так. Думаю, что здесь тише, чем на центральных кортах других турниров «Большого шлема». Но вместе с тем ты чувствуешь, что отдаёшь дань традициям и истории тенниса, особенно на этом корте. Я, как и многие другие теннисисты, считаю, что это самый уважаемый и самый известный теннисный турнир в мире. Здесь действительно тихо. Создаётся такое ощущение, что ты находишься в театре. Однако зрители всегда проявляют активность, когда на то есть причина. Я провёл несколько продолжительных матчей на центральном корте в прошлом. Кажется, один из них был против Оливье Рохуса. Мы играли под крышей, и встреча затянулась. Это был по-настоящему захватывающий матч. Думаю, что публике также понравился мой прошлогодний матч против Багдатиса. Местные зрители хорошо понимают игру. Думаю, что они много знают о теннисе.
— Помните ли вы ваш первый матч против Ферреро, который состоялся семь лет назад на грунте? Насколько сильно изменился ваш теннис с тех пор?
— Честно говоря, перед матчем мне пришлось просмотреть статистику наших очных поединков, так как я забыл, сколько раз и когда мы играли друг против друга. Первый матч мы провели, кажется, в Умаге, где я проиграл в двух партиях. Два года спустя я выиграл у него в Мадриде. После этого мы не встречались пять лет. Это долгий срок. Перед матчем я напомнил, что Ферреро был первой ракеткой мира. Это уже о многом говорит. Конечно, он предпочитает более медленное покрытие, преимущественно хард или грунт. Но ещё несколько лет назад он добирался до четвертьфинала Уимблдона. Он знает, что нужно делать. Безусловно, травяное покрытие – уже не такое, как прежнее. Теперь на этом покрытии стало комфортнее игрокам, чьи сильные стороны – подача и воллей. Многое решают действия на задней линии, что делает этого соперника ещё более опасным для меня. Первые два сета получились интересными и напряжёнными. В целом я очень доволен своим выступлением.
— Не так давно вы пережили сложный период, когда на вас свалились травмы и критика. Сейчас некоторые проблемы со спиной у Энди Маррея. Как вы относитесь к ситуации, в которую попал Маррей? Что могли бы ответить скептикам?
— Очень сложно со стороны судить о том, что происходит на самом деле, если не знаешь истинной природы и степени повреждения. Я давно знаком с Энди и знаю, что это отличный спортсмен, настоящий боец. Вне всякого сомнения, он всегда находится под давлением. В Великобритании с ним связывают большие ожидания. Многие хотят, чтобы он стал первым британским победителем турнира за многие годы. Насколько я знаю, на его счету три или четыре полуфинала. Он всегда сражается, но ему не хватает последнего шажка. Может быть, ему не хватает уверенности и веры в себя в полуфинальных встречах. Но у него есть все качества для того, чтобы стать победителем турнира «Большого шлема».
Что касается травм, то со мной случалось то же самое. Люди говорили, что я преувеличиваю степень серьёзности своих повреждений. Однако у меня никогда даже в мыслях не было симулировать травму, чтобы провоцировать соперника. Если мне действительно больно, то я этого не скрываю. Я никогда не просил медицинских тайм-аутов без причины. Думаю, ситуация с Энди аналогична.
— Как вы проводите свободное от соревнований время на Уимблдоне? С вами приехала ваша девушка?
— Да, она приехала. Елена привезла на Уимблдон нашу собаку. Так что мы живём в доме с маленькой собачкой. Это пушистый той-пудель. Ему четыре года, и он выглядит очень мило.
— Как его зовут?
— Мы назвали его Пьер, это французское имя. Несмотря на то что мы купили Пьера в Германии, мы всё равно считаем его сербом. У него есть три паспорта.
— Он тоже на глютеновой диете?
— Безусловно. Он берёт пример с папочки.