В этом сезоне Александр Богомолов-младший в рейтинге опустился на границу первой сотни, хотя ещё в конце прошлого года занимал 33-е место в мировой табели о рангах. После жеребьёвки основной сетки Кубка Кремля в эксклюзивном интервью корреспонденту «Чемпионат.com» Алекс рассказал о готовности к турниру, оценил завершающийся сезон и поделился планами на будущее.
— Александр, в последнее время вы очень неплохо выступаете – дошли до полуфинала на челленджере в Бразилии, навязали борьбу Давиду Ферреру в Куала-Лумпуре и прошли квалификацию в Пекине. Довольны своей нынешней игровой формой?
— В данный момент мне играется в кайф, но как сложится этот турнир, я не знаю. Со здоровьем проблем нет, к счастью. На прошлой неделе заболел гриппом, однако сейчас я в порядке.
— Какие-то конкретные планы на Кубок Кремля строите?
— Я всегда думаю о победе, когда приезжаю на турнир. Буду играть матч за матчем и надеюсь, что мне удастся неплохо выступить в Москве.
— Давайте поговорим о том, как вы выступали в этом сезоне. Начало года выдалось для вас вполне удачным, не так ли?
— Согласен. Я хорошо стартовал в Дохе, на самом первом турнире в этом году. Правда, там подвернул ногу и не смог провести матч второго круга. Тем не менее сумел неплохо выступить в Сиднее, где дошёл до четвертьфинала, по пути одолев Робина Хаасе и Виктора Троицки. На Australian Open я играл очень хорошо, сумел пройти стартовый раунд, а во втором уступил Микаэлю Льодра в пятом сете со счётом 4:6. В принципе, я доволен тем, как прошёл январь.
— Почему не получилось поддержать удачное начало впоследствии? В феврале и марте в рамках американской серии турниров вы выступали не очень хорошо.
— Теннис – это такая штука, в которой совершенно невозможно ничего предугадать и очень много строится на мелочах, на конкретных деталях. Сразу три турнира – в Мемфисе, Майами и Индиан-Уэллсе – я завершил уже на старте, проиграв все три матча со счётом 6:7 в решающем сете.
За неделю до приезда в Лондон я был у себя дома. Честно говоря, я даже ракетку не брал в руки, так как ощущал себя ужасно. Не могу сказать, что находился в состоянии депрессии, но корт видеть совсем не хотелось. Из-за всех этих проигрышей на любимых турнирах и неудачного происшествия в Париже на «Ролан Гаррос» я окончательно потерял уверенность в своих силах.
Я там защищал довольно много очков, и это мои любимые турниры. Увы, если бы где-то мне улыбнулась удача и я выиграл парочку нужных мячей, то всё могло бы сложиться иначе. А так я потерял очки, упал в рейтинге, и впоследствии меня уже не сеяли на турнирах. Потом где-то неудачный жребий, и пошло-поехало (улыбается).
— Перед Олимпийскими играми в Лондоне ваша безвыигрышная матчевая серия достигла пяти поражений. Как вы себя ощущали в тот момент?
— Ужасно. За неделю до приезда в Лондон я был у себя дома. Честно говоря, я даже ракетку не брал в руки, так как ощущал себя ужасно. Не могу сказать, что находился в состоянии депрессии, но корт видеть совсем не хотелось. Из-за всех этих проигрышей на любимых турнирах и неудачного происшествия в Париже на «Ролан Гаррос» я окончательно потерял уверенность в своих силах. Как-то ничего не складывалось, я постоянно в голове пытался найти вразумительные ответы, но не находил. Каждый проигрыш старался сразу же себе объяснить, но такого в теннисе не бывает. К тому же я не привык играть столь редко. Ты проигрываешь на старте одного турнира, потом ждёшь семь дней следующего, вновь уступаешь в первом же матче, и снова приходится ждать неделю, затем ситуация повторяется. Получается, что в итоге за 25 дней ты проводишь всего три поединка. Конечно же никакого ритма нет. Постоянное ожидание и бесконечные вопросы, которые крутились в голове, в итоге вывели меня из состояния равновесия. Как я уже сказал, мне не хотелось даже ракетку брать в руки. Но затем я поехал в Лондон за неделю до начала соревнований, там папа меня потренировал, и я собрался. Первый матч против Карлоса Берлока провёл хорошо, правда, потом попал на Николаса Альмагро. Увы, тут особо вариантов не было, хотя я боролся изо всех сил.
— Почему не участвовали в челленджерах, чтобы набрать форму и вернуть уверенность в себе?
— Мне нельзя было этого делать, так как к тому моменту я стоял в первом «полтиннике». Таковы правила АТР. Если бы можно было, я бы поиграл. После Кубка Дэвиса я как раз остался в Бразилии и сыграл один челленджер, где добрался до полуфинала. Затем сразу поехал в Куала-Лумпур, где прошёл первый круг, но во втором попал на Давида Феррера.
— Матч Кубка Дэвиса против сборной Бразилии как-то негативно сказался на ваших выступлениях в личных турнирах?
— Нет, конечно. Как я уже сказал, я всё равно остался там играть челленджер. Неделю до матча мы тренировались с командой, так что всё было отлично.
— Какие впечатления у вас остались от Олимпиады? Наверное, это было вашей мечтой с детства.
— Конечно! Это самое позитивное впечатление за весь год. Участвовать в Олимпиаде — это моя мечта, мой сон. Я всю жизнь хотел её реализовать. К тому же в Лондоне был мой папа, вся моя семья — жена и ребёнок. Это незабываемо. Я не знаю, будет ли ещё когда-то нечто подобное в моей жизни. Несмотря на проигрыш, я уехал из Лондона с лёгким сердцем, без обид и расстройств. Теперь смогу говорить детям и внукам о том, что принимал участие в Олимпийских играх.
— Привезли какие-нибудь сувениры?
— Обязательно, всё, что нужно. Жена накупила кучу маек, чтобы всем раздарить, сувениры. Мне вручили российскую медаль, как участнику Игр. Её вручают всем членам сборной.
Конечно же кучу олимпийских значков. Я собрал огромное множество значков из разных стран. Единственное, теннисисты жили не в деревне, а в отдельном доме. Я считаю, что это правильно, поскольку от деревни до Уимблдона в одну сторону можно добираться по полтора-два часа.
— Вам удалось хоть раз побывать в олимпийской деревне?
— К сожалению, нет. Не получилось, хотя очень хотелось. И всё же даже на кортах чувствовалось, что это Олимпиада, а не Уимблдон.
— Говорят, что на Уимблдоне атмосфера более оживлённая и зрителей гораздо больше.
— Это правда, трибуны были полупустые. Я думаю, что это произошло из-за того, что различные спонсоры и компании, участвовавшие в организации, выкупили для себя кучу билетов. А в итоге не сумели прийти и не дали зрителям поприсутствовать. Это большая проблема. Конечно, всем теннисистам хотелось бы, чтобы трибуны были заполнены, но что поделать? По сравнению с Уимблдоном можно сказать, что зрителей вообще не было.
— Как проходили будни у вас в Российском доме, где жили все теннисисты?
— Супер! Мы постоянно общались, слушали музыку, делали массаж. Я подружился с Катей Макаровой. С Леной Весниной мы уже давно дружим, но отношения ещё улучшились. Со всеми ребятами весело проводили время — с Колей [Давыденко], Мишей [Южным], Митей [Турсуновым], в общем, со всеми членами команды. Каждое утро кушали вместе, тренировались.
— А с Марией Шараповой?
— Маша была в стороне, она жила вместе со своей бригадой. Однажды приходила к нам, но больше держалась сама по себе.
— В этом сезоне в вашей команде появился новый тренер по физиподготовке. Расскажите про него.
— Мой бывший тренер по теннису завершил свою карьеру. Он молодой парень, ему всего 26 лет. Просто он создаёт семью, живёт со своей девушкой, так что ему сейчас не до тенниса. Мы разошлись нормально, у нас остались хорошие отношения, но он не мог больше со мной ездить. На Олимпиаде я общался с папой и Ларисой Савченко, и она порекомендовала мне бывшего тренера по физподготовке Светланы Кузнецовой – Аллистера Маккоу. Я взял его к себе в команду на четыре недели. Увы, мне вновь не повезло в Цинциннати, где я прошёл первый круг, но потом попал на Федю.
— Вы называете Роджера Федерера Федей?
— (смеётся) Да. Так вот, на следующей неделе мне пришлось сразиться с Томашом Бердыхом во втором раунде турнира в Уинстон-Сэйлеме. На US Open мне встретился Энди Маррей. В общем, постоянно немного не везло с сеткой, поэтому трудно было ожидать результатов. Однако с Аллистером эти четыре недели мы отработали фантастически. Мы продолжаем работать и по сей день. Сейчас я ищу тренера по теннису.
— Уже есть претенденты на эту должность?
— Честно говоря, я не ищу опытного возрастного специалиста. Мне нужен друг, который со мной будет постоянно ездить. Самое главное, чтобы мы могли с ним вместе тренироваться и спарринговать. Но, повторюсь, мне необходим молодой специалист. Я ищу его в Америке, но пока не нашёл. Плюс иногда будет помогать папа.
— В этом сезоне вы неплохо выступали в паре. Как оцените сезон в целом?
— Для меня приоритетом была одиночка, но нельзя говорить о том, что я совсем не уважал пару. Я ненавижу проигрывать, так что если выхожу на корт, то стараюсь выиграть матч, и тут нет разницы — одиночка это или пара. К тому же это немного помогает финансово. Когда на US Open проходишь пару кругов, то это уже приличные деньги. К сожалению, у меня постоянно разные партнёры, и это очень тяжело. Но найти постоянного партнёра тоже трудно. Тут многое зависит от расписания, от рейтинга и от многих других причин.
— Вы предпочитаете играть из правого угла или левого?
— Справа.
— Какие у вас дальнейшие планы? Будете играть небольшие турниры?
— Мне предстоит защищать сейчас много очков. Постараюсь на позитивной ноте закончить год.
Мне всё равно, что делать, просто хочется принести пользу. Я пока не загадываю ничего конкретного, мне просто хочется помочь, если моя помощь будет нужна. Может быть, работать, как папа, а может, что-то другое.
После Москвы отправлюсь на челленджер в Корею, а потом полечу обратно в Америку, где проведу ещё три челленджера. Постараюсь по максимуму доиграть сезон, чтобы по рейтингу попадать в основную сетку Открытого чемпионата Австралии. В любом случае сейчас я уже настраиваюсь на следующий сезон. У меня есть ощущение, что новый год будет хорошим.
— В межсезонье будете готовиться у себя дома в Америке?
— Да, там. Как и два года назад, я буду готовиться самостоятельно. В прошлом году мне помогала целая команда — и тренер, и наставник по физике. Однако мне больше понравилось готовиться самому, когда никто не подгоняет, когда у меня есть свой план и я чётко знаю, что надо делать. Мне так удобно.
— В каком-то из недавних интервью вас спросили о будущем, и вы сказали о том, что после окончания карьеры собираетесь вернуться в Москву и работать в Федерации тенниса.
— (смеётся) Возможно, меня неправильно поняли, так как я говорил по-английски. Я надеюсь поиграть ещё пару лет, а может, и больше. Хотелось бы после окончания карьеры помочь поднять уровень российского тенниса туда, где он должен быть. Если, конечно, моя помощь будет нужна. Надо начинать с маленьких детей, так как это наше будущее.
— Ваша будущая работа будет связана с тренерством или работой в ФТР?
— Мне всё равно, что делать, просто хочется принести пользу. Я пока не загадываю ничего конкретного, мне просто хочется помочь, если моя помощь будет нужна. Может быть, работать, как папа, а может, что-то другое. На самом деле, у нас сейчас большая компания. Я имею в виду российских ребят-теннисистов моего возраста. Я не знаю, кто и когда закончит, это никому не известно. Просто мне бы не хотелось, чтобы все мы разошлись в разные стороны. Хочется собрать всех и начинать помогать российскому теннису. Безусловно, никто не хочет сейчас думать о завершении карьеры, и я тоже. Но раз такие вопросы задают, я отвечаю. Надо понимать, что этот спорт дал мне многое, и я хочу отплатить ему той же монетой. Это справедливо.
— Своё будущее место проживания вы связываете с США или Россией?
— Не знаю, меня внутренне тянет в Москву. В данный момент я не берусь рассуждать о том, где буду жить постоянно. В идеале хотелось бы жить и там, и там. Например, зимой работать в Америке, летом в Москве.
— А ваша супруга говорит по-русски?
— Если будет нужно, она выучит (улыбается).
— А сына будете обучать языку?
— Конечно! Пока что он не говорит, но когда заговорит, мы обязательно будем его учить и русскому, и английскому, и португальскому. Думаю, в жизни ему это пригодится.