Французский теннисист Бенуа Пэр впервые в карьере добрался до полуфинала на турнире серии «Мастерс». В Риме он поочерёдно выбил из борьбы за трофей Хуана Монако, Жульена Беннето, Хуана Мартина дель Потро и Марселя Гранольерса. Не так давно 24-летний спортсмен в интервью порталу welovetennis.fr рассказал о своём детстве, становлении и игровом стиле.
В какой-то момент я даже не входил в число 20 лучших в своей возрастной категории. Я думаю, вы понимаете, что в моей голове зародилось сомнение… Должен ли я бросить теннис? Может, мне нужно вернуться в футбол? Я был потерян. И даже не говоря о школе…
— Бенуа, насколько я знаю, вы в детстве колебались между двумя видами спорта – теннисом, разумеется, и футболом, как и многие другие дети…
— Это правда. Когда я был маленьким, я играл и в теннис, и в футбол. Теннис — поскольку мой отец был директором небольшого клуба. Естественно, я взял ракетку в руки очень рано – в возрасте 5 лет, как и мой брат. Ну а футбол является одним из моих любимейших видов спорта. Через некоторое время мне стало трудно совмещать оба этих дела, поэтому пришлось делать выбор.
— Что именно склонило чашу весов в сторону маленького жёлтого мячика?
— Всё просто: если бы я остановился на футболе, то уже в 13 или 14 лет мне нужно было бы уехать тренироваться в специальное учебное заведение, а оно очень далеко от нашего дома и моей семьи. А ведь я был очень и очень близок с родными. В общем, выбор был сделан. В теннис я мог играть у себя дома, в красивом и тихом месте, с родителями и братом. Если честно, я не готов был уйти из семьи. Именно поэтому я сделал такой выбор.
— Через какое-то время вы поехали в Академию Софии Антиполис. Как складывалась ваша карьера в то время?
— На самом деле в возрасте 13-14 лет я был одним из лучших молодых игроков Франции и по этой причине имел возможность тренироваться за счёт грантов, получаемых мною от Федерации. Когда мне стукнуло 15, всё начало немного меняться. Я тренировался недостаточно часто, был не слишком серьёзным, а когда выходил на корт, частенько психовал. И начал потихоньку терять позиции. В какой-то момент я даже не входил в число 20 лучших в своей возрастной категории. Я думаю, вы понимаете, что в моей голове зародилось сомнение… Должен ли я бросить теннис? Может, мне нужно вернуться в футбол? Я был потерян. И даже не говоря о школе… Мне была ненавистна вся эта ситуация. Так продолжалось до того момента, как один человек не подошёл к моему отцу и не сказал ему: «Слушай, я верю в Бенуа. Я думаю, что он сможет чего-то добиться. Я готов покрывать все расходы в течение года, пусть он делает то, что хочет». Сначала мои родители колебались. Однако они знали, что я делаю не всё так, как надо, и должен что-то предпринять. Они приняли предложение. Я выбрал Академию Софии Антиполис, поскольку она находилась на юге страны. Была одна загвоздка: я только начал понимать, как важно тренироваться. Тем более что уже не мои родители платили за это, а кто-то другой. Я стал более серьёзен, и это принесло плоды: в том же году я выиграл два своих первых юниорских титула.
— Через какое-то время вы стали работать в Национальном теннисном центре. Вы по-другому взглянули на какие-то вещи? Теперь родители и всё привычное было далеко…
— Академия Софии тоже была не близко, однако я мог каждые выходные приезжать домой. Я попал в приятную компанию, у меня там были друзья, которые занимались в академии уже по два года, так что всё было очень и очень хорошо. Когда же я приехал в Париж, всё изменилось. Это были непростые времена. Родители остались в стороне от моей жизни, и единственный, кто занимался мною, – это тренер. Я не привык так работать. Вскоре я перестал особо интересовать федерацию… Короче говоря, у меня осталось немного воспоминаний о том периоде.
В моём успехе несколько причин. Моя семья, разумеется. Мои первые тренеры – кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Но основная причина кроется в моём наставнике Лионеле Зимблере, который научил меня практически всему, что я сейчас знаю.
— В конце концов, это было необходимым этапом, ведь сейчас всё хорошо, не так ли?
— Наверное, да, но всё это стало настоящим шоком для меня. Я перестал играть в теннис на два месяца после этого. У меня был очень низкий рейтинг, в районе шестой или седьмой сотни. Мне было всё равно, даже если бы он был выше. В тот момент необходимо было найти новый центр и нового тренера, а это всегда непросто. Я поехал посмотреть Академию Рудольфа Кадара в Экс-ан-Прованс. У него там небольшой теннисный центр с четырьмя или пятью игроками. Он предложил мне попробовать. Это было правильное решение, ведь я встретил там Лионеля Зимблера, который и поныне является моим наставником. Мы с ним оказались в одной лодке. Рудольф специально нас познакомил в надежде на то, что мы оба сработаемся.
— Вы это сразу почувствовали?
— Да, в тот же миг. Я был напряжён во время совместной тренировки, вплоть до того, что нередко пропускал точку удара. Потом мы встретились и поговорили. Вскоре он сказал мне: «Хорошо, я готов принять этот вызов и поработать с тобой». Как вы видите сегодня, всё сложилось удачно. Когда мы начинали, я был в топ-500, а сейчас 36-я ракетка мира.
— Как вы думаете, что стало причиной такого успеха?
— Моя семья, разумеется. Мои первые тренеры – кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Но основная причина кроется в моём наставнике Лионеле Зимблере, который научил меня практически всему, что я сейчас знаю.
— Давайте поговорим о вашем игровом стиле. Вы предпочитаете агрессивный теннис, верно?
— Да, я бы даже сказал, что слишком. У меня также хорошая защита. Впрочем, в большей степени я атакующий игрок.
— Такие, как вы, сейчас редкость в мировом теннисе. Если посмотреть на ведущих игроков – Надаля, Джоковича или Маррея, — то их стиль основан в большей степени на оборонительных навыках. Что вы делаете, чтобы поддерживать свою манеру игры, когда оборонительный стиль кажется нормой?
— Всё дело в том, что я хорошо играю на задней линии, используя топ-спины. У меня есть мощное оружие – подача. Наверное, это одно из самых главных моих достоинств. Когда вы здорово подаёте, вам автоматически становится проще. Появляется множество розыгрышей и мячей, которые ты либо выигрываешь сразу, либо можешь выиграть их у сетки. Конечно, такие ребята, как Джокович или Маррей, в большей степени играют от защиты и иногда контратакуют. Однако в Туре много теннисистов, которые предпочитают играть агрессивно. Что отличает меня от большинства из них? Я стараюсь, с одной стороны, как следует ударить по мячу, но с другой стороны, хочу всё же строить игру, а не просто пробивать. Можно использовать укороченный удар или любой другой, главное, всегда играть разнообразно. Всегда. Я не хочу быть тем парнем, игра которого состоит из одного-двух ударов, но и не хочу быть таким игроком, как Джокович, который будто приклеен к задней линии. Я пытаюсь варьировать свою игру, никогда не выполняю двух одинаковых ударов. Это то, что сделало меня 36-м в мире. Это также то, что позволяет мне надеяться на большее. Ну ладно, это правда — ещё и то, что заставляет меня делать больше ошибок, чем другие парни (смеётся). Если мне удастся совершать меньше неточностей, то я смогу приблизиться к тем парням… В общем, я люблю атаковать, люблю укороченные удары, люблю виннеры с форхенда, люблю варьировать. Это мой стиль игры.
По материалам welovetennis.fr