Большое интервью с Дианой Шнайдер: про попадание в топ-110 WTA, переезд в Америку и отношение к русским за границей

Диана, без преувеличения, надежда российского тенниса. За год девушка с 865-й строчки рейтинга вскочила на 109-ю. Всё благодаря четырём титулам ITF и WTA. К тому же девушка оформила третий юниорский ТБШ в карьере — US Open в паре.

В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Диана рассказала, как удалось добиться такого рывка, почему переехала в США, в студенческую лигу NCAA, как почти полгода провела без тренера и почему не доверяет современным академиям. А ещё поделилась планами по смене гражданства и оценила допинг-кейс Симоны Халеп — кумира детства.

«Академии хотят использовать тебя в своих целях, но взамен ничего не дают»

— Четыре титула, впервые в топ-110 WTA — вы буквально взлетели в рейтинге. Что кардинально поменяли в игре?
— В принципе, игру не меняла. Всё идёт из своего понимания, осознания, что и как нужно делать, как этим пользоваться.

— Но с переездом в Америку вы всё-таки сменили команду?
— У меня как такового тренера не было на протяжении этого года: приходили одни, другие — уходили. Никого на постоянной основе. С мая, после «Ролан Гаррос», ездила одна. Как-то было тяжело: непонятна ситуация с перелетами, переездами, что с границами — какие закрывают, какие нет. Приняли решение, что в Америке будет организованный процесс: не надо думать про бронирование кортов или с кем потренироваться. Всё будет уже сделано, моя задача — лишь тренироваться.

— То есть сейчас этим занимается университет?
— Да, тут много кортов: открытых, крытых, спортзал, коучи организовывают тренировочный процесс, есть расписание, по которому мы и работаем. Начала тренироваться в сентябре с двумя британцами. А в Москве была сама по себе — бронировала корты, искала, с кем поиграть, а хороших игроков ведь очень тяжело найти. Непросто ездить то в одно, то в другое место — много времени тратишь.

— Не было желания к какой-нибудь школе «прибиться»?
— Много в Москве тренеров, школ, но найти того самого очень сложно. Я в своё время пробовала много с кем поработать и в России, и за границей. Считаю, что многое зависит от игрока, но тренер и условия вносят свою лепту. Сказала бы, что мне не очень нравится, как происходит весь процесс в России, да и в Европе: тяжело найти тренеров, все тебя хотят использовать в каком-то смысле в своих целях, но взамен ничего не дают. Поэтому стараюсь быть аккуратной.

— Практика в каких академиях привела к такому выводу?
— Была в академиях Европы и Америки — всё точно так же. Все в основном смотрят на деньги: как вовлечь побольше людей, которые будут приносить побольше тех же самых денег. Очень мало тренеров нацелено на результат — кто хочет вывести тебя на какой-то уровень.

«Не ожидала такого поведения от финалистки «Ролан Гаррос»

— С кем сложнее играть: с опытными, как Эррани, или с более непредсказуемыми — молодыми, энергичными?
— Зависит от человека. С француженкой — с кем играла в финале — я в хороших, дружеских отношениях. С ней было приятно играть, знала, что она — хороший игрок. С интересом выходила играть против той же самой Сары Эррани: попробовать свои силы, когда знаешь, что человек хорошо играл, имел высокий рейтинг, такую карьеру за плечами. Но когда выходишь и видишь такое некорректное поведение по отношению к судьям, к зрителям, к себе. Было достаточно некомфортно и неприятно. Человек пользовался уловками, которые выводят эмоциональных игроков из себя.

Потом я начала разговаривать с другими девчонками. Очень многие, кто в профессиональном туре, пользуются этим: тренер хлопает на каждую твою ошибку, соперница кричит на твои ошибки, жалуется судье на неправильный отскок, свет, крики зрителей. Такая выдуманная история, чтобы у меня произошла расфокусировка — на это постоянно обращаешь внимание. Даже во время рукопожатия от неё не получила ни слова. Такого обычно нет. Ты проиграла, так с достоинством прими это. Не ожидала такого поведения от финалистки «Ролан Гаррос».

— Это частая история в туре?
— Здесь [в академиях] действительно обучают, как это делать правильно. Это тоже зависит от тренера. Но я бы, наверное, поняла это от юниоров: когда мы ещё неопытные, думаем, что если так выиграть не можем, то пойдём окольным путём. Считала, что такие топовые игроки обыгрывают мастерством, а не какими-то примочками.

— Этому учат в академиях?
— Да, учат. Тут время потянул, там ракетку поднял, когда соперник уже собирался подавать. Обычно это случается уже в нервном состоянии, когда действительно ситуация доходит до кипения. Но с такими неприятно играть. Однажды такое произошло на турнире против русской девочки — а вроде общаетесь хорошо. Есть и среди наших такие.

Я не злоупотребляю этим. Только если дохожу до такого состояния, что уже другого выхода не вижу: это когда люди не понимают, что ты с ними на хорошей волне. Если переходят все границы и уже ничего не сделать, то же самое повторяешь. Но это гиблое дело. Спорт — это спорт, а не эмоциональная битва. Это точно такие же уловки, если уходят на 10 минут в туалет переодеваться.

«Буду пробовать W 125 и выше — квалификация ТБШ и WTA»

— Благодаря победе на W 125 переход из юниорского тенниса в про-тур состоялся. Созрели?
— Я планировала отыграть все юниорские «Большие шлемы». Потом так всё сложилось: приняла решение пойти в университет, с тренерами здесь сложились хорошие отношения. Именно само понимание, уровень немного изменились. Так что, наверное, да, созрела. Хотя не особо зацикливалась на этом вопросе. Есть титул, рейтинг растёт, значит, всё хорошо.

— 107 матчей в личке и паре за 2022-й. Это очень много, достаточно или средний показатель для тенниса?
— Есть люди, которые играют больше. Просто я проходила почти на всех турнирах достаточно далеко, поэтому столько матчей. Плюс не везде играла пару. Это чуть выше среднего количества.

— Как правильно восстанавливаться, чтобы не уставать? Я про менталку прежде всего.
— Не знаю, даже здесь тренера спрашивают: как получается после двух турниров, где я проиграла одной девочке в 1/4 финала, на третьем — когда все хотят домой, нет сил ни моральных, ни физических — я смогла её обыграть. Но, правда, после второго проигранного турнира подряд была расстроена, думала, может, не ехать никуда, вернуться, отдохнуть и готовиться к следующему. Советовалась с родителями перед турниром в Уругвае: думала, если не попаду в основу, то хватит с меня этих квалов. Но как-то пошло, и взяла титул.

— Как сейчас будете строить календарь? С прицелом на WTA?
— 15-тысячники, 25-тысячники я точно играть не буду, под вопросом и 60-тысячники. Всë-таки не вижу смысла в этом, ведь ты их уже выигрываешь. Опускаться на три уровня ниже?! Поэтому думаю, что буду пробовать W 125 и выше — квал ТБШ и WTA. Плюс ещё и 109-я — это точно попадаю на все квалы. Буду смотреть, улучшать игру и стремиться в основу.

— Три ТБШ и четыре титула на ITF и WTA. Какой самый особенный для вас?
— Я бы не сказала, что есть какой-то особенный титул, потому что в этом году помню каждый матч: могу перечислить, с кем играла на каждом турнире — у кого выигрывала, кому проигрывала. И то же самое в юниорском: все турниры «Большого шлема». Всё впитываешь как губка. Каждая победа давала какую-то каплю уверенности в себе, в собственных силах.

— С психологом продолжаете работать?
— Сейчас нет, не работаю. Я, наверное, стараюсь как-то справляться с этими триггерами сама: с помощью советов от родителей — мы разговариваем перед матчами и после. Есть возможность тренеру сказать, что по определённому вопросу я переживаю. Так что слушаю мнение тренера, родителей и своё словечко вношу. И вот так в кучку всё собрать, подумать, принять какое-то решение и пойти сделать.

«Людям в Америке без разницы, откуда ты: из России или нет»

— Родители переехали с вами?
— Они в Москве. Здесь, в Северной Каролине, одна. В последний раз я видела их в августе. И с теми же вещами, с которыми тогда ездила на турниры, приехала сюда.

— То есть вы даже не заскочили домой?
— Нет, я была на двух турнирах в Германии, потом в Испании, а затем поехала получать визу через Польшу. И сразу оттуда полетела в Америку.

— Кажется, что решение было принято в спешке, будто по-щелчку.
— Да, это было позднее решение. Визу, документы сделали очень быстро — не так много времени оставалось до US Open. Так что у меня на подготовку к американскому «Шлему» было всего пять дней. Поэтому была приятно удивлена, что вышла в полуфинал в одиночке и выиграла пару. К тому же думала, что не очень хорошо играю на харде.

— Что стало решающим фактором при переезде в другую страну, на другой континент, да и в одиночку?
— Очень переживала, что мы больше не сможем играть, что у меня не будет возможности ездить по турнирам. Потому что я видела, как другие спортсмены из России не могут участвовать в тех или иных соревнованиях. И когда всё это начинало буйствовать: сначала забрали флаг, гимн, потом с формы убрали триколор, как некоторые страны начали закрывать границы, а мне ещё начали приходить письма: «Извините, вы не можете играть турнир», начала задумываться, что будет, если объявят полную дисквалификацию и русским нельзя будет играть вообще никакие турниры. И как сидеть в России без плана, тренера, с кем тренироваться? Напрягала эта ситуация.

— Возможное отсутствие будущего?
— Да. Что будет дальше? Я всегда знала, что у меня всё равно будет возможность играть матчи с хорошими игроками. А в России я этого не понимала, пугало то, что я не смогу играть.

— Расскажите о студенческой жизни в Америке. Вы выступаете за NC State. Есть ли там россияне?
— Есть девочка из Молдавии, у неё бабушка живет в Москве, она разговаривает по-русски. Так же, как и латвиец. Они очень любят общаться. Тем более для них я как носитель. Плюс к нам в январе приедет ещё одна наша русская девочка из Москвы. Я была одной из тех, кто посоветовал ей переехать сюда. Мне здесь очень нравится. Людям без разницы, откуда ты: из России или нет. Хорошо относятся, все помогают с какими-то проблемами по учебе.

Всë-таки в Москве был, знаете, день сурка: встала, позавтракала, затем тренировка, душ, тренировка, пробежка и сон. И каждый день одно и то же. И вроде теннис тебе нравится. Но начинаешь от него немного уставать. А здесь ты отучился урок-два и ждёшь с нетерпением, когда надо будет пойти тренироваться. Горишь желанием заниматься теннисом. Наверное, хорошо, когда есть микс умственной и физической деятельности. То есть ты не зациклен на чём-то одном: надо вечно становиться лучше и лучше.

— Вы же учились в Москве на теннисного тренера. Какая теперь профессия в Америке?
— Пока в Москве продолжаю учиться на тренера, решила получить и российское образование — всё равно нужно.

— А в Америке?
— В США есть такая удивительная опция: ты первый год учёбы можешь не выбирать направление. То есть ходишь на разные предметы, а потом делаешь выбор, и тебя переводят в класс. Здесь никто с этим не торопится.

— Спрашивают ли местные про Россию и жизнь здесь?
— Иногда ещё и очень смешные вопросы задают — они всегда меня забавляют. В Америке интересуются тем, а холодно ли сейчас. До сих пор все удивляются, что я из России — насколько это далеко. В Европе очень часто, когда всё только начиналось, спрашивали: «А безопасно ли жить в России?». Я же отвечала, что это самое безопасное место для меня на всей планете. Спрашивали, как дела с политикой, экономикой. В Европе чаще встречала какую-то неприязнь, в Америке такого нет, здесь вообще адекватно.

— И дешевле?
— Поначалу я всё переводила в рубли. После двух недель поняла, что это гиблое дело, потому что просто экономила на каждой вещи. Но я быстро прекратила это делать, начала жить по американскому курсу.

— То есть вы адаптировались?
— Нет, тут же всё наоборот: не сантиметры, а футы, не килограммы, а фунты или унции, не цельсий, а фаренгейт, не километры, а мили. Нужно время, но уже намного легче.

— Вы и за университетскую команду успели поиграть?
— Нет, ещё не играла. Я приехала только в конце августа, а сезон начинается в январе.

— Параллельно и за университет, и в профессиональном туре будете играть?
— Да, верно.

«Хочу выступать на Олимпиаде-2024 под нашим флагом»

— Вы же регулярно после матчей общаетесь с иностранными журналистами. Задают ли провокационные вопросы?
— Да, иногда это встречала среди коллег постарше. Но так как я ещё молода, ко мне, видно, не присмотрелись, пока таких вопросов не задавали. Но я всегда готова ответить. Пока же все журналисты встречались адекватные. Так что не было такого опыта.

— Этот скрипт ответа готовили самостоятельно или с родителями?
— Год назад родители мне давали совет: на какие-то вопросы лучше не отвечать. Сейчас уже ты можешь на этих советах построить предложение, основанное на своих принципах. Легче, когда у тебя есть какая-то основа, по которой ты можешь составить своё мнение. Но с тренерами, допустим, это не обсуждается.

— Как справляетесь с давлением из-за мировой ситуации?
— Естественно, ощущается, но не сказала бы, что в негативном ключе — это придаёт сил. Какая-то злость, желание доказать, что будет так и никак по-другому. Всё, что творится, конечно, ужас, но связывать спорт и всю эту ситуацию — неправильно. Когда смотришь на наших спортсменов, которые не выступают на соревнованиях, жалко их, потому что они всё детство занимались своим делом. А у них отбирают эту возможность. Благодарна WTA и ATP, что мы хотя бы можем выступать.

— Если встанет этот выбор, смена гражданства — обсуждаемая тема?
— Мы часто обсуждаем это с нашими игроками, но я против. Я и родителям это говорила, и тренерам, которые меня пытались убедить. Я как человек, который играл столько лет за сборную, знаю, что просто не смогу иначе. Меня учили быть патриотом страны. И это моё «я», которое не смогу перешагнуть.

— Тренеры советовали пойти на это?
— Тренеры говорили, что я могу играть за другую страну, и тогда у меня будет больше возможностей. Потому что русских недолюбливают: не дают такие хорошие контракты, как европейцам или американцам. Работала с тренером из Казахстана, кто предлагал выступать за их страну. Но я не согласилась, потому что, когда такой тяжелый момент не только для нас, но и для всех людей, которые находятся в нашей стране, для наших спортсменов, нехорошо так делать. Я люблю нашу страну. Поэтому в будущем хочу выступать на Олимпийских играх под нашим флагом.

— Верите, что это произойдёт в 2024-м?
— Да, я бы хотела. Не хочу быть пессимисткой, так что, надеюсь, все нормализуется. По рейтингу на Игры попадают четыре человека от каждой страны, поэтому будем работать, чтобы быть в топ-4. Сегодня это Касаткина, Кудерметова, Самсонова и Александрова. Для этого у меня два года.

«Мне говорят: «Извините, в данной ситуации с русскими мы не заключаем контракты»

— Вы заговорили про спонсорские контракты…
— Если у тебя хороший агент, то чаще предоставляют уайлд-кард на турниры, где ты можешь легко заработать очки. Для русских нет таких возможностей. Тяжело найти такого агента, кто предоставит тебе хорошие контракты. Даже если сравнивать форму: российскому игроку пришлют комплект из прошлогодней коллекции и в небольшом количестве. Европейцам — всё новое и три коробки. А по рейтингу российский игрок будет стоять выше.

— У вас есть контракты?
— Нет, не было.

— А пиар-агент?
— Был. Я рассматривала такой вариант с IMG. Мне сказали: «Извините, сейчас в данной ситуации с русскими игроками мы не будем ничего заключать». Это агентство, которое двигает игроков.

— То есть Андреевых в IMG просто продлили?
— Да. Они заключали контракт намного раньше, может, три года назад.

— Вы заработали около $ 62 тысяч за год. Сами следите за бюджетом?
— В начале года я путешествовала на эти деньги. На призовые ракетки покупала или еду. В основном, я возвращала всё домой — мама их отдельно откладывает. Сейчас от WTA наличкой ничего не получить. Плюс того, что я в Америке — банковская карта от университета. Туда и капают призовые.

— Как тратите? Что-то грандиозное планируете?
— Ничего не планирую, у меня всё есть, и ничего не надо.

— А финансово вы независимы от родителей или помогаете уже им?
— Сколько родители потратили на мою теннисную карьеру, я не скоро отплачу им. Но они и не ждут, чтобы я возвращала какие-то долги. Они это делали для меня. Мы даже не обсуждаем этот вопрос: зависимая, независимая. Если я не могу купить билет, то мама купит его. А потом я просто перекину сумму. То есть у нас взаимопомощь, нет моего или их бюджета.

«Алькарас, Синнер, Руне — возможно, новая большая тройка АТР»

— Вы же фанатка Федерера. Как восприняли новость о завершении карьеры?
— На самом деле, понимала, что всë-таки он уже в возрасте, да и молодое поколение на подходе, а физически тяжело — человек столького достиг. И я, наверное, была даже рада за него, что он уходит с величайшей карьерой, такой вклад внёс в теннис. И хорошо, что человек, наконец, может выдохнуть и отдохнуть.

— За кем будете следить?
— Мне сейчас интересно, что будет дальше с Алькарасом. Потому что он 2003 года, старше меня всего лишь на год — первая ракетка, чемпион ТБШ. Не перегорит ли? Будет так же дальше играть? Он интересный персонаж.

— Кто ему может составить конкуренцию. Такое новое Big-3?
— Мне нравится, как они играют с итальянцем Янником Синнером.

— Хольгер Руне?
— Да, думаю, он тоже может. Я, кстати, его достаточно хорошо знаю с юниорского тура. Возможно, как раз эта тройка и собралась.

— На повестке ещё один ваш кумир — Симона Халеп. Верите ей?
— Не верю, что человек, который столько всего сделал, чтобы заиграть на высоком уровне, мог пойти против правил вот таким хитрым путём. Я не считаю, что она такой человек.

— Как часто вы проходите допинг-контроль?
— Вы не поверите, но на каждом из этих трёх турниров сдавала допинг-тест. Такая я счастливица. В этом году, наверное, в целом где-то раз восемь. Они вылавливают сразу, как отыгрываешь матч. Им без разницы, в какое время это происходит. Это может быть и в восемь вечера, а ты уставший, на жаре отыгравший, да и в туалет тебе даже не хочется.

— И сколько примерно эта процедура длится?
— У каждого по-разному. Но у меня после матча это занимает три часа. Ведь положено сдать 90 миллилитров. Но в матче ты очень много тратишь воды, потеешь. Так что пока новую воду в себя зальëшь, пройдёт два-три часа.

— Допинг может попасть в организм, как мы знаем, с любыми добавками. Как себя уберечь?
— Я вообще ничего не ем, никакие добавки. Только обычную еду. Но, допустим, сейчас в Южной Америке в первые три дня пришло СМС от WTA, что здесь якобы красное мясо есть нельзя, потому что в нём может быть допинг. И все три недели питались курицей. Раньше не видела подобного. Тогда же сразу ввели допинг-тест, а на следующем турнире ещё один. Все и испугались.