Ужас, огромное разочарование и отвращение к теннису – так вторая ракетка мира Ига Швёнтек подвела итоги последних месяцев. Напомним, 12 августа 2024 года польская спортсменка сдала положительный допинг-тест на триметазидин. Международное агентство по обеспечению честности в теннисе (ITIA) после проведения независимой экспертизы признало факт нарушения антидопинговых правил, однако в случившемся не увидело значительной вины или халатности спортсменки. Наказание было довольно щадящим – дисквалификация на месяц и лишение призовых за «тысячник» в Цинциннати, который проходил почти сразу после сдачи положительного теста. В большом интервью польскому телеканалу TVN24 пятикратная чемпионка ТБШ в одиночном разряде впервые с момента появления информации о её временном отстранении от тенниса рассказала о закулисных деталях своего допинг-дела и затратах на борьбу за доказательство своей невиновности — как эмоциональных, так и финансовых.
«Самым большим уроком для меня будет то, что я не всегда буду всё контролировать. Я человек, который контролирует практически все аспекты своей жизни. Тот факт, что моя судьба не полностью в моих руках, и то, смогу ли я играть в теннис или нет, зависит от множества других факторов, которые от меня не зависят, научил меня тому, что такие ситуации будут возникать, и я должна с ними справляться», – заявила сначала Швёнтек.
Впервые о своём положительном допинг-тесте Ига узнала 12 сентября 2024 года. В этот день она находилась на фотосессии.
Полный сюрприз
– Моя реакция была очень бурной. Это была смесь непонимания и паники. Я пролила много слёз.
Мы получаем уведомления по электронной почте и текстовые сообщения, когда возникает проблема или когда нужно что-то доделать в документах. Я открыла электронное письмо и подумала, что это сообщение, которое игроки получают автоматически, когда им нужно что-то сделать. Но на этот раз оказалось, что оно гораздо серьёзнее. Я не смогла дочитать его до конца, потому что уже расплакалась. Со мной были менеджеры, так как мы находились на фотосессии. Они сказали мне, что моя реакция была такая, как будто кто-то умер или что-то серьёзное случилось со здоровьем. Я была рада, что я не одна, потому что смогла просто отдать менеджерам свой телефон и показать, что произошло…
– Что у вас было в голове, какая была ваша первая мысль после случившегося?
– Если честно, то моей первой мыслью было то, что возможно, это какая-то ошибка. Я не очень понимала, что происходит. Само название этого вещества было мне совершенно незнакомо, я никогда даже не слышала о его происхождении. Я мало что понимала, меня просто захлестнули эмоции.
Ига Швёнтек
Фото: Dan Istitene/Getty Images
«Нет существенной вины» или «невиновна»?
Положительный результат допинг-теста означал автоматическую дисквалификацию спортсменки. Она не могла играть на турнирах в Сеуле, Пекине и Ухане и, как следствие, потеряла лидерство в рейтинге WTA. Швёнтек помогло то, что у неё оставался препарат, который содержал запрещённое вещество триметазидин, который она смогла отдать на тест и доказать «отсутствие существенной вины», как утверждается в отчёте ITIA. Ига приняла временное отстранение и его последствия, восприняв это как процедурную необходимость.
– Конечно, я бы предпочла, чтобы там было написано «невиновна», но признаюсь, что для меня это была уже просто бумажная волокита и бюрократия. Для меня самым важным было то, что я могу начать следующий сезон с чистого листа и просто сосредоточиться на игре. С тех пор как мне сообщили, что моя дисквалификация закончится чуть позже, чем через неделю, я просто смирилась с этим. То, что я получила такое наказание – формальность. Они должны были следовать своим правилам, ведь меня не судил какой-то человек, мы просто должны были постоянно следовать процедурам. Даже решение об отстранении на один месяц тоже было продиктовано простыми правилами.
«Каждый из этих случаев совершенно разный»
Быстрое и позитивное решение по делу Швёнтек привело к разным дискуссиям в теннисном мире о разном отношении к игрокам. В частности, своё недовольство выражала экс первая ракетка мира Симона Халеп, получившая сначала четырёхлетнюю дисквалификацию, которую позже уменьшили до девяти месяцев.
– Я знаю, что люди автоматически сравнивают эту ситуацию с другими, но правда в том, что каждый из этих случаев совершенно разный. И процесс доказательства невиновности также будет отличаться. Мне трудно сравнивать мой случай с делами Синнера, Халеп, Майхшака. Я думаю, что это вопрос больше для ITIA, чем для игрока. Моя судьба, как и судьба других, была в их руках, и они решают, как обернётся каждый случай. Я верю, что процесс объективен, что всё делается по правилам и никто не судит игрока в ту или иную сторону только из-за его положения. Но так ли это на самом деле, думаю, это вопрос к ITIA.
Огромная сумма за доказательство невиновности
Однако полька призналась, что её высокий статус помог ей немедленно принять меры по доказательству своей невиновности, а финансовые ресурсы позволили нанять лучших специалистов.
– Конечно, благодаря тому, что у меня такое положение, я собрала вокруг себя людей, которые, как только я узнала об этой ситуации, встали на голову, чтобы помочь мне. Через несколько часов после того, как я получила письмо, мы все встретились и устроили мозговой штурм. Я наняла адвоката из США, специализирующегося на подобных делах. Тот факт, что я уже заработала много денег и могу позволить себе потратить их на свою защиту, даже не моргнув глазом, безусловно, помог. Я знаю, что у многих спортсменов нет такой возможности, и думаю, что именно это может помешать им, потому что я фактически оплатила весь процесс.
– О какой сумме идёт речь?
– Не помню всех точных цифр, но потратила около $ 70 тыс. на адвоката из США и € 15 тыс. – на экспертизы и тесты. Честно говоря, для меня это не имело значения. Самым главным было доказать невиновность. Я называю эти суммы для того, чтобы люди знали о проблемах, с которыми сталкиваются спортсмены, которые не зарабатывают на корте столько денег, сколько я, или занимаются другими видами спорта, в которых заработок гораздо ниже.
Общественность стоит стеной за Швёнтек
– Чувствовали ли вы в это трудное время больше ненависти к себе или признаков поддержки со стороны общества?
– Без сомнения, я получила больше знаков поддержки, особенно в личных сообщениях. Я разговаривала со многими игроками, и на самом деле большинство из них сказали мне, что именно этого вида заражения они боятся больше всего и что это может случиться с каждым. Они спросили, что я буду делать теперь. Вначале, когда никто не успел прочитать документацию, спросили, что это за лекарство и откуда мелатонин. Я чувствовала с их стороны поддержку и понимание, и, думаю, большинство спортсменов понимают, что и с ними такое может случиться. Но, конечно, есть и исключения.
Сначала моей главной заботой было просто доказать свою невиновность. Как только я это доказала, я больше всего боялась реакции общественности и того, что люди будут думать обо мне, когда моё имя придёт им в голову. Я надеюсь, что в конце концов они, как и я, смогут оставить всё это позади.
Ужас, огромное разочарование и отвращение к теннису
– Подведите итоги прошедших двух с половиной месяцев.
– Мне пришлось испытать ужас. И огромное разочарование. Сначала я думала, что всё это произошло со мной потому, что я играю в теннис. Просто выйти на корт было тяжело. Если бы не мой спарринг-партнёр, который поначалу тренировался со мной, как с детьми, – мы просто развлекались на корте – не думаю, что я бы вообще вернулась к тренировкам.
Правда в том, что я люблю играть в теннис, но не настолько, чтобы пожертвовать своей честью или своими ценностями. Здесь меня поставили в такую ситуацию, что люди могли осудить меня очень негативно из-за случившегося. Мне пришлось проделать большую работу, чтобы перестать так думать и снова получать удовольствие от тенниса… В итоге жизнь показала мне, что теннис – это то, ради чего я могу пожертвовать всем… Мне очень хотелось бы, чтобы этот случай стал отправной точкой для изменений. Правила необходимо обновить.