Президент ЦСКА побывал на программе «Футбол России», в которой рассказал о прошлом, настоящем и будущем «армейского» клуба. Приводим самые интересные моменты беседы.
— Почему вы так редко даёте интервью?
— Сейчас всё больше времени отнимает бизнес. Да и когда даёшь двадцать интервью, то ты там, чаще всего, говоришь одно и то же. Я не могу приспосабливаться и говорить где-то одно, а где-то другое. Интересное интервью получаются тогда, когда оно редкое и есть о чём поговорить. А не так, когда что-то произошло и из этого надо сделать системный вопрос.
— Президент клуба должен быть публичным?
— Необязательно быть публичным. Интервью — это всё же для болельщиков, а не для журналистов. А с болельщиками я встречаюсь и разговариваю. Поэтому давать интервью необязательно.
— Эти встречи с болельщиками — официальные или неофициальные встречи?
— У нас есть неофициальные встречи. Официальных всего 2-3 встречи в год, когда представляем новых футболистов или празднуем очередную победу. А неофициальные проходят с лидерами групп. Это происходит тогда, когда либо у меня, либо у них есть вопросы.
— Болельщик ЦСКА сильно изменился за время, что вы во главе клуба?
— Болельщики меня никогда не обманывали. О чём мы с ними договаривались, то они и выполняют. Наверное, на новом стадионе они очень поменялись. Теперь у них есть свой дом. Они им дорожат.
— Клуб поддерживает связь с теми болельщиками, которые пострадали в Риме?
— Да, у нас есть контакт. Это необязательно должно быть публично. Когда делаешь что-то хорошее, то необязательно об этом объявлять. Главное, чтобы это люди оценили.
— Федун недавно ездил в отпуск, пока в команде были проблемы. А вы когда ездите в отпуск?
— Сегодня при мобильной связи любой человек всегда на контакте. Но у меня сейчас так складывается, что уехать в отпуск на неделю или две не получается. Я могу вырваться на пару дней на выходных. В отпуске я любил плавать на лодке, заходить в разные места, смотреть историю. Я не любитель загорать или ходить по ресторанам — это не мое.
— Какой бюджет у ЦСКА?
— Он почти всё время остаётся одним — 65 миллионов долларов. Может чуть-чуть поменялся, хотя не думаю. Может, конечно, упала зарплатная ведомость, но есть затраты по стадиону. Поэтому, думаю, всё в том же размере, как и раньше. Конечно, бюджет страдает от непопадания в Лигу чемпионов. Чтобы выполнять финансовый фэйр-плей, я не знаю, как должно быть иначе. Клуб должен заработать деньги, чтобы их потратить – акционерам ведь запрещено любыми путями заводить деньги в клуб.
— ЦСКА хвалят за разумную финансовую деятельность. Получается, у клуба есть два пути зарабатывать: выступление в еврокубках и продажа футболистов?
— Огромного спонсора никто не утвердит. Учитывая рейтинг наших команд, если абстрактно получать 100 миллионов долларов за то, что что-то написано на груди, то УЕФА это не признает. Вы просто не пройдёте ФФП, в Лигу чемпионов так никто не пустит. Мы знаем сегодня о массе расследований в адрес европейских клубов, которые ведёт УЕФА. В основном, конечно, основной доход получается от телевидения. Но, к сожалению, в России это не так. Это минимум 30-35% процентов клуба. Мы подтягиваем пока не на европейский, но на серьёзный уровень по России продажу билетов и атрибутики. И спонсоры — пока с нами спонсоры не от акционеров, а реальные — коммерческие. Держимся в этих рамках. Конечно, ещё призовые от УЕФА и какие-то деньги от Премьер-Лиги тоже идут в бюджет, это помогает.
— Трансферную кампанию ЦСКА все обсуждали очень долго. Вы долго вели этих молодых футболистов?
— У нас селекционный процесс проходит не в трансферные окна, в это время совершаются только сделки. Селекция работает постоянно. Ребята этим занимаются — должен быть список из 33 футболистов на каждую позицию. Кроме вратарской — её мы не рассматриваем. Так что у нас обычно есть список на 30 футболистов, мы постоянно следим за игроками. Бывают случаи, когда кто-то приехал и говорит — посмотрите, хороший футболист. Так было с Бекао.
— То есть Бекао — это быстрая сделка?
— Да. За другими долго следим, смотрим их игры. Потом селекционеры показывают тренеру, и он выбирает, кто подходит ему больше в систему игры. И я утверждаю.
— Вы удивились, когда практически все молодые футболисты заиграли?
— Удивился? Наверное, нет. Мы ведь следили за ними, понимали, что это хорошие игроки. Многое в селекции зависит от клуба. Может прийти звезда, и этот человек в сотнях клубах будет играть потрясающе и станет мировой звездой, а в каком-то другом клубе не заиграет. Такое тоже бывает. Эпохи заканчиваются и, думаю, пришло время тех ребят, которых мы взяли. Меня радует, что и тренер, и ребята быстро сумели стать одной командой. Мы были уверены, что это хорошие игроки, но не знали, как быстро они сумеют стать единым коллективом. Это изначально беспокоило, но тренерский состав и ребята объединились и заиграли.
— Наверное, вы самым первым узнали о решении братьев Березуцких и Игнашевича завершить карьеру. Когда это случилось?
— О том, что Серёжа закончит, он сказал ещё год назад. Сообщил, что это его последний сезон, потому что ему тяжело. Перед самым окончанием чемпионата пришли братья и сказали, что, наверное, тоже всё. В принципе, у нас был разговор. Они сказали, что готовы продлить на сколько нужно, но считали, что станут бременем для клуба. Это сильный поступок. За мою историю в футболе это первый раз, когда люди так себя оценивают, они молодцы. Столько лет отдали клубу и чётко для себя поняли, что надо уйти именно сегодня.
— Было ощущение, что ещё год они могли бы играть.
— Может быть, да, а может и нет. Было бы неправильно собрать молодой коллектив, который горит, бежит быстрее и играет чуть иначе. Надо менять либо всё, либо ничего. А когда частично… Процесс мог приостановиться.
— Были ли ещё реальные предложения по Головину, не считая «Монако»?
— Предложения-то были, но мы хотели, чтобы он поиграл в европейском чемпионате, чтобы потом уйти в АПЛ. Там тяжело пробиться сразу, многие сильные футболисты сидят на скамейке. Сразу влиться и принять эту игру сложно. Мы разговаривали с Сашей и сказали, что лучше всего сперва год-два поиграть во французской или немецкой лиге. Привыкнуть к другому футболу перед премьер-лигой.
— Есть смысл говорить о выкупе Влашича, учитывая, что каждый хороший матч повышает его стоимость?
— Дело не в том, что стоимость растёт или уменьшается. У нас был разговор с «Эвертоном», что мы берём Влашича на год или два в аренду, а опцию выкупа нам не прописывают. Согласятся они или нет — не знаем. Мы ещё не разговаривали.
— ЦСКА это было бы интересно?
— Думаю, и нам, и самому Влашичу это интересно. Как я сказал, Саша мог, как Влашич, оказаться в АПЛ, но на скамейке. При этом это игроки высокого уровня. Прийти туда и сразу начать играть тяжело.
— Долго сомневались в приобретении Эрнандеса из-за его травматичности?
— Да, поэтому и подписали с ним контракт только на полгода. Будем смотреть, как дальше, травмы нас и смущают. Проходили такое, когда у нас был Гонсалес, игрок высокого уровня. Он должен был стать звездой, но мышцы подводили. Имея опыт, мы договорились с Эрнандесом, что посмотрим, как будет дальше.
— Как возникла идея проводить домашние игры Лиги чемпионов именно в «Лужниках»?
— Тут две вещи. Первое — уважение к болельщикам. Мы могли собрать 30 тысяч у себя, поднять цену на билеты. Но мы бы не собрали 80 тысяч чисто физически! Да, многим было интересно посмотреть именно на «Реал», а не на ЦСКА. Но мы понимали, что большое количество людей придёт и на «Рому», и на «Викторию». Особенно, если что-то будет решаться. Стадион не вместил бы всех желающих. Ну и второе — финансовая составляющая. В «Лужниках» мы действительно соберём больше денег. Как много? Всё пошло в кассу, никто ничего не украл (смеется).
— Галицкий говорил, что его мечта — 11 воспитанников «Краснодара» на поле. А какая у вас мечта?
— Если у нас будет подниматься футбол так, как он растёт последние 10 лет, то в конечном итоге выиграть Лигу чемпионов будет реально. А увидеть 11 своих воспитанников не так сложно. Это не должно быть мечтой. Просто вопрос в том, будет ли результат. Если планируешь бороться за 10-е место, то уже сейчас я могу выставить на поле всех воспитанников клуба. Благодаря хорошей работе детской школы два-три игрока в сезон вырастают до основной команды. А реальная мечта — чтобы наш футбол не барахтался в луже, а поднимался и рос. Но для этого РФС нужно много изменить.
— Что в первую очередь?
— Нужно заняться детско-юношескими спортивными школами и молодёжным первенством. Ну назвали мы чемпионат молодёжным, хотя раньше это называлось дублями. Ну и что поменялось? Ничего. Нужно сделать молодёжный чемпионат. У нас есть, у кого учиться и на кого смотреть — немцы, англичане, французы. У них турниры, не зависят от первой команды. А у нас получается так — команда вылетела в ФНЛ, а молодёжь выиграла своё первенство. Но она точно так же вылетает. Бред! Ребята должны развиваться, а футбол становиться чище. У нас была масса ребят, которые, как я считал, должны были стать звёздами. Но затем они уходили в аренду и заканчивали играть, по разным причинам.
Надеюсь, и телевидение начнёт работать не за счёт спонсорских денег, «Газпрома» и остальных, а начнёт само зарабатывать, как это происходит в Европе. И тогда мы будем получать другие суммы, тратить их на воспитание молодёжи и развитие клуба.
— Каждый год пишут, что вы продаёте клуб, что из этого правда?
— Я с первого дня не обращаю внимания на это. Меня бабушка учила, что, кроме чести и совести, продаётся всё. Я не собираюсь продавать клуб.
— То есть «Россети» не будут покупать клуб? Об этом тоже много говорилось.
— Можно говорить о чём хотите. Если в клуб кто-то захочет зайти партнёром, условно говоря, те же «Россети» придут и скажут: продай нам 25 процентов. Или 49. То почему бы не иметь сильного партнёра? Или из любителей футбола кто-то. Есть оценка клуба, эти деньги пойдут на развитие.
— А если не 49, а 51 процент, контрольный пакет?
— Да какая разница, смотря кто и почему, единое мнение не всегда правильно. А когда есть оппонент, который хочет что-то изменить, то к нему надо прислушаться, это же бизнес. Не важно, прибыльный он или нет. Футбол — это ещё любовь, это хобби. Возможно, сильный партнёр пошёл бы клубу в плюс. И не потому что у меня есть деньги или нет.
Ни один из акционеров добавлять деньги сюда не может. Придумать какие-то схемы можно, но это равносильно тому, что бить вилами по воде. УЕФА всё видит, знает, но до определенного момента закрывает глаза. Все знают, сколько клубов сейчас на контроле. К нам нет вопросов. Я этому рад. Бюджет у нас открытый, никто под столом ничего не платит.
Повторюсь — я не продаю клуб. Но было бы глупостью сказать, что я не буду рад сильному партнёру.
— Много лет о вас говорят как о лучшем менеджере в российском футболе. Были ошибки, о которых вы жалеете?
— Бабушка, которая меня воспитывала, всегда учила: нельзя себя ни в чём корить. Жизнь прожить дважды невозможно. Если где-то заходим в тупик, стараемся выйти из него, смотрим, что было неправильно. У любого человека есть оплошности. Один господь Бог делает все правильно. То, что меня считают лучшим, – это тоже лукавство. Я считаю, моя заслуга только в одном — я сумел создать сильный коллектив, который всё делает. Только я несу ответственность. Поэтому тяжело сказать, что я не так сделал. Может, не надо было не звать Жорже или Зико. А бог его знает, может, было бы ещё хуже. Всё к лучшему.
— Вы довольны 2018 годом?
— Я доволен. Меня радует, как играет ЦСКА. У нас новая команда, но она действительно играет и доставляет удовольствие. Не всегда получается результат, но это молодость. Был уверен, что нужно потерпеть, и болельщики считают так же. По щучьему велению бывает только в сказках. В том году ребята собрались, заняли второе место и не уронили честь ЦСКА. Это очень важно.