Мы больше не увидим Березуцких на поле. Они закончили карьеру в 35 лет. Вася говорит об этом спокойно и не скрывает, что от футбола у него накопилась усталость. О том, почему так сложилось, он рассказал в нашей редакции. Защитник более двух часов отвечал на вопросы, так что беседу пришлось разбить на два материала.
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
Мы привыкли видеть, как Вася угорает, прикалывается, смеётся. Вместо этого разговор получился серьёзным. Точнее, его начало.
– Только честно – скучно ещё не стало?
– Стало. Но надо пытаться находить себе дело. Всё-таки привычка была годами. Ты каждый день в определённое время встаёшь, по расписанию едешь на тренировку… Всё это осталось.
– Зачем?
– Придерживаюсь графика, чтобы не засиживаться дома. Но отхожу потихонечку. Любому футболисту нужно время. Я ведь почти 30 лет в футболе – с семи лет.
– Когда вы приняли окончательное решение?
– Оно пришло к нам с братом ещё год назад – при подписании контракта. Клубу мы объявили в апреле. Сказали, что закончим карьеру в конце сезона.
– То есть было невозможно, чтобы один брат закончил, а другой нет?
– Это было коллегиальное решение, которое связано и с физическими данными, и со здоровьем, и с пониманием того, что вечно играть невозможно. Я не могу подписать контракт, сесть на скамейку и махать ручкой. Мне это невероятно трудно. Когда я сижу на замене, в голове что-то происходит. Не то что я лучше или хуже других – просто тяжело. Помогать со скамейки словом мне уже не хотелось.
– В конце сезона к нам приходил Гончаренко. Он говорил, что ещё рассчитывал вас сохранить. Лукавил?
– Мы постоянно были на связи с клубом. У ЦСКА были потери большого числа футболистов. Руководству хотелось кого-то оставить, чтобы сохранить костяк. Но наше решение было принято и осталось без изменений. Наверное, всё было возможно, но вероятность была ничтожной.
– Что заставило бы продолжить карьеру?
– Наверное, ничего. Мы долго не объявляли о завершении из-за ответственности перед клубом, но предупредили. ЦСКА к этому готовился. В клубе сказали: «Давайте вы не будете торопиться, отдохнёте больше, чем остальные ребята, – два месяца. Вдруг захочется играть в футбол?»
– Вас как-то уговаривали Гинер, Бабаев, партнёры по команде?
– Пытались, но это сложно. Особенно когда не выдерживаешь нагрузок. Я же вижу лица молодых ребят на сборах. Мы проводим только утренние тренировки, а им потом ещё вечером приходится бегать. В итоге мы выходим играть, а они сидят на скамейке – это раздражает. Будь там любой футболист – Березуцкий, Роналду или кто-то другой – скажут: «Блин, ну как так?! Я тренируюсь, пашу, а эти только потому что старенькие, потренировались один раз и всё». В сезоне, бывало, тренировались по два раза в неделю, потому что после игр восстанавливаться ещё тяжелее. В итоге кто-то идёт на тренировку, а кому-то дают выходной. Эти взгляды не очень приятно на себе видеть, и с точки зрения спорта это некрасиво по отношению к партнёрам. Да и к себе тоже. Всё-таки прогресса уже нет, ты пытаешься играть на старом багаже.
КРОВЬ, БОЛЬ
– Кто из партнёров или директоров упрашивал больше всего?
– Все говорили, чтобы играли дальше. Наверное, так скажут каждому футболисту, который заканчивает.
– Дзагоев?
– Нет, Дзага единственный говорил: «Давай заканчивай скорее, всё это никому не нужно» (улыбается).
– А что конкретно болело? Почему было тяжело играть?
– Есть определённые показатели крови, которые у нас с братом очень сильно завышены на протяжении трёх лет. С этим можно играть, но такое бьёт по организму. АЛТ и АСТ – печёночные показатели. Есть ещё креатинкиназа, которая показывают, насколько наши мышцы способны выдерживать нагрузку. Если в нормальном состоянии у футболиста она в районе 250-400 после игры, то у меня подскакивает до 1500. В итоге я только и занимаюсь тем, что сгоняю её до следующей игры. Это удары по печени, организм не восстанавливается. Словно зубная боль на протяжение трёх лет – болит, болит и болит. Каждый раз выдерживать нагрузки всё тяжелее.
– То есть это не только показатели крови, но ещё и ощущения?
– Конечно. Нагрузку перенесу, но потом три дня, как старенькая бабушка, не могу встать, разогнуться. Все эти передвижения действительно похожи на те, что бывают у старого человека: начинают болеть мышцы, суставы, шея, периодически тяжело заснуть. Всё это наслаивается, и в какой-то момент ты не выдерживаешь.
– Когда это началось?
– Примерно три-четыре года назад, когда начали сдавать раз в две недели кровь на анализы. С этим пробовали бороться, но никак не получилось.
– У вас с Лёшей идентичные организмы?
– Абсолютно.
– Ещё пара лет и вы бы окончательно себя угробили?
– Возможно. Вообще, профессиональный спорт сам по себе опасен. Если футболист долго играет, то становится инвалидом. Мы калечили своё здоровье. Всей этой работой мы издевались над своим организмом, что могло привести к серьёзным нарушениям. Но дело не только в этом. Главное было понимание, что уже полноценно не получается помочь ни ЦСКА, ни сборной.
– Вспомните свой самый тяжёлый вечер после игры.
– Они все тяжёлые. Потрясывает, пытаешься выпить какое-то снотворное. Вот если и после него не заснёшь – это вообще «потрясающе». Тогда тебя ждёт просто исключительный следующий день.
– Пиво не помогало заснуть?
– Мы все возможные варианты испробовали. И я, кстати, не употреблял алкоголь во время сезона на протяжение пяти лет. Даже пиво. Только правильное питание. Вы не думайте, что в России от всего можно избавиться алкоголем. От этих вот показателей им точно не избавишься.
– А как Игнашевич доиграл до 39?
– У него эти показатели хорошие. Именно по физическим кондициям он даст фору многим молодым футболистам.
– Раздражает, когда говорят: «Игнашевич на три года старше, а сыграл на ЧМ-2018, в отличие от Березуцких»? Люди не всегда понимают, кто играет через боль.
– По поводу слова «боль» давайте так… Профессиональному спортсмену всегда больно, и это нормально.
– Вообще, удивительная ситуация. Мало кто откажется от нового контракта с хорошими деньгами. Вы – отказались.
– Всех денег не заработаешь. Да, сейчас заработаем. А потом эту же сумму можно потратить на лечение. А возможно и больше.
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
СМЕРТЬ, ЭГОИЗМ
– Футбол надоел?
– Это тоже один из факторов. Наверное, это возраст. Ты подолгу не видишь детей, это начинает огорчать. Пять лет назад не было такого. А сейчас реально уже есть такое состояние, когда присутствует усталость. От футбола, от мяча. В отпуске я уже не подхожу к этому круглому предмету. Могу подойти к баскетбольному, волейбольному мячу, но к футбольному – ни в коем случае. До сих пор не подходил. Надо попробовать что-то другое. Посмотреть, сумею ли я ещё чем-то заниматься.
– Уже пошутили о том, что Березуцким рано на пенсию. Она с 65 лет.
– До пенсии, как я понял, теперь уже не доживу.
– Как, кстати, вам эта пенсионная реформа, которая была проведена в период ЧМ? Улавливаете какую-то связь?
– Для меня это вообще потрясающе. Я понял статистически, что не доживу до своей пенсии, поэтому вообще не думал об этом.
– Без шуток?
– Чётко и спокойно говорю об этом с каплей иронии.
– Есть желание организовать прощальный матч?
– Может, он ещё как-то организуется, но это не цель – пригласить кого-то, походить по полю пешком и помахать ручкой.
– Болельщикам будет приятно.
– Им и так должно быть приятно, что мы провели 15 лет в одном клубе. Не думаю, что кому-то этот прощальный матч так важен. Мне – нет.
– Что испытывает человек, который не поехал на ЧМ-2018, а теперь видит, как весь город выходит к Дзюбе и футболистов воспринимают как героев?
– Какое-то разочарование есть, но решение всё равно было принято. Думаю, что оно было правильным. Каждый помогал, как мог: кто-то болел на стадионе, кто-то этот стадион охранял, а кто-то помог тем, что просто не поехал на турнир.
– Решение было принято только из-за здоровья?
– Если у человека сумасшедшее желание играть в футбол, его не остановит ничто. Он будет готов умереть на футбольном поле хоть в 39. Но я понимаю, что у меня есть дети. Не могу быть эгоистом по отношению к ним. Они многое не получают, часто не видят своего отца, папа не может с ними погулять. Было много факторов, которые повлияли на это решение.
– Боязнь закончить карьеру невыходом из группы была одним из факторов?
– Вся карьера – это сплошное движение вверх-вниз. Поэтому ещё одно вниз не так страшно. Тут тот же аспект, что и с клубом. Ты приезжаешь в сборную, опять не тренируешься, просишь себе свободный график. По-спортивному это некрасиво. Плюс была мысль о том, что у нас должны появиться новые футболисты. Чемпионаты мира и Европы – это большой опыт.
– Всё это разбивается о то, что Игнашевич всё же приехал в сборную и ей помог. Вы не мечтали сыграть на домашнем ЧМ-2018?
– Глобально нет. Серёга заявлял, что он хочет, у меня такого не было. Если чувствуешь в себе силы – пожалуйста. Если нет, то уже другой вариант. Серёга сыграл здорово и помог. Но повторюсь, не факт, что я оказался бы полезен.
– Чем теперь займётесь?
– Не знаю. Мне за последнее время поступило четыре предложения. Я не представляю, что мне будет приносить драйв и эмоции. До зимы буду в поисках себя. Мне до сих пор тяжело смотреть футбол, потому что я устал от него.
– Из четырёх предложений сколько связано с футболом?
– Одно. Я для себя не могу пока ответить, чем хочу заняться.
– Однажды вы сказали: «Только я могу заменить Путина, но я занят». Теперь вы свободны.
– Вооооот! Пятое предложение. Видите, что я воспринимаю как варианты по работе? Когда у нас выборы?
– В 2024-м. Примерно когда ваша пенсия.
– Делайте хорошее интервью. Буду баллотироваться.
– А если серьёзно, хотели бы пойти в политику?
– Нет. Вообще без шансов. Ни при каких обстоятельствах. Нужно будет много врать. Просто врать людям. Я так не могу.
– В 2012-м вы говорили, что готовы пойти на митинг на Болотную, если бы не находились в отпуске. Сейчас пошли бы?
– Я не помню, чтобы я такое говорил. Я бы никуда не пошёл. Я уже не вижу в этом никакого смысла. Если люди сами не хотят себе помочь, то я не вижу смысла куда-то идти, что-то менять. Если всем всё нравится, значит всё хорошо.
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
ТВ, МОШЕННИКИ
– На ТВ пойдёте работать?
– Я пока не знаю, что мне нравится. Но на ТВ я точно не могу себя представить. Это скучновато.
– Слуцкий в роли комментатора многим понравился. Почему некоторых других экспертов так тяжело слушать?
– Всё просто. Нужно готовиться. Я могу хоть сейчас про любой матч рассказать поверхностно. Вроде что-то сказал, но по сути — пустота. Если идёшь работать экспертом, нужно действительно отсматривать матчи. Это не такая простая работа, как кажется. Очень много времени занимает.
– А что вам вообще интересно?
– Сейчас в баскет играл, с детьми гулял, вёл какие-то дела по бизнесу.
– Спортивный магазин?
– Да. Раньше я ему не уделял внимания, а теперь буду. Посмотрим, понравится ли мне. Важно, цепляет меня или нет.
– Кержакова несколько лет назад «развели» на 300 миллионов рублей. Вокруг футболистов действительно много мошенников?
– Громадное количество.
– Самая мутная история, которую вам предлагали?
– Совсем идиотских не было. Просто всё заканчивается тем, что приходит какой-то человек без денег и предлагает куда-то вложить мои бабки, чтобы мы вместе с ним зарабатывали. Шикарная идея, конечно. Гениально и перспективно.
– Откуда у таких людей номер вашего телефона?
– Знакомые и их друзья. Сто процентов, что в жизни каждого футболиста такие появляются. Всем предлагают вложиться. Тут вопрос образования – будешь ли на это соглашаться. На 85 процентов, что прогоришь.
– Вы всем отказываете?
– Я просто никуда не вкладываю большие деньги. Вложение такого масштаба, как у Кержакова, для меня абсолютно невозможно.
– Однажды Гинер отговорил Игнашевича вложиться в аренду помещения. А вы с Гинером говорили о бизнесе?
– Нет. Я люблю делать всё сам. Советов не существует. Ты сам что-то делаешь, ошибаешься и на этом учишься. Нужно рисковать минимально. Пускай это будет маленькая сумма, на которую мне всё равно.
Фото: Дмитрий Голубович, «Чемпионат»
ДРУЖБА, КРИК
– Вам бывало стыдно за свою шутку?
– Бывает. Иногда проскакивает жестокий чёрный юмор. Поэтому в основном шучу с теми, кто меня знает. Я не буду жёстко шутить с человеком, которого я не знаю.
– Кто теперь в ЦСКА отвечает за атмосферу?
– Игорь.
– Он, конечно, лидер по натуре, но до вашего чувства юмора ему далеко. Как и любому другому.
– В этом плане большой потенциал у молодых, которые освободились от гнёта, от людей, на которых приходилось равняться.
– Правда, что внутри костяка Игнашевич, Березуцкие и Акинфеев никогда близко не дружили?
– Нет, мы все нормально общаемся.
– Но именно дружбы нет? Вместе отдыхать и так далее?
– Понимаете, мы видимся каждый день, везде. Бывает, еду на отдых, прихожу в турфирму, а мне говорят: «Знаете, там столько футболистов у нас уже отдыхает». Я говорю: «Стоп. Давайте найдём то место, где вообще ни одного футболиста». Если я приезжаю на отдых и вижу игроков «Спартака», «Зенита», «Локомотива» и так далее, мне хочется оттуда свалить. Сразу вспоминаю барахтание мяча.
– Березуцкие, Игнашевич, Акинфеев – люди с разными характерами. Как подружился этот костяк?
– Общая цель – побеждать. Мы отлично общаемся. Сказать, что сумасшедшие друзья? Нет, у меня в принципе один друг – мой брат. А так мы встречаемся, едим в ресторанах. Но детей не крестим – это абсолютно необязательно. Можно хоть вообще не общаться, а просто идти к общей цели. Какая разница?
– Акинфеев же любит покричать на защитников…
– Стоп! Акинфеев кричит на всех. Вы должны это понимать.
– Защитники просто ближе?
– Ситуация простая. На нападающих кричат полузащитники, на полузащитников – защитники, вратарь орёт на всех. Ему всегда тяжело психологически. Он стоит, вступает в игру три-четыре раза. Его работа на поле не только ловить мяч, она психологически очень сложная. Поэтому иногда надо дать ему выкричаться, успокоиться, чтобы он выплеснул адреналин.
– Сейчас он стал поспокойнее, разве нет?
– Игорь всегда кричит. Вы просто иногда не видите по трансляции. Вообще все вратари всегда подсказывают.
– В матче за Суперкубок Акинфеев очень бережно наставлял Бекао после его ошибки. Это чтобы психику не травмировать?
– Чтобы сразу стресса не было. Мы же были стрессоустойчивыми и понимали: «Игорь, всё? Успокоился? Погнали дальше». Поэтому сейчас новые попривыкнут, и всё вернётся. На футбольном поле ты же не можешь разговаривать в спокойных тонах, тебя никто не поймёт. Это не соответствует накалу борьбы, все друг на друга орут, ругаются матом, периодически подсказывают. Не бывает таких обращений: «Господин Дзагоев, вы не могли бы встать чуть правее? Там атака может пойти, и вот здесь место хорошее, надо его занять».
– Почему Акинфеев уникальный?
– В 16 лет дебютировал. Человек, который занимает позицию и периодически не прыгая, отбивает мячи. На тренировках он может вообще не пропускать, зная игроков на сто процентов. Уникальнейший спортсмен, профессионал. В России я таких вратарей вообще не видел. В принципе я видел Славу Малафеева, который, может быть, играл с ним на одном уровне в раме, но в игре ногами, понимании и так далее – я таких просто не встречал.
– Он читает удары до того, как пробьёшь?
– Есть ситуации, когда нападающий выходит на ворота, и защитник успевает перекрыть только одну зону. Игорь понимает, какую траекторию удара закрывает защитник, поэтому идёт в другой угол. Да, мяч может пройти между ног или ещё где-то, всё бывает. Но Игорь не будет его ловить там, где не надо. Он мог бы заиграть в любом европейском топ-клубе. Акинфеев в ЦСКА всегда был как минимум как половина команды.
ТРЕНЕР, ВОДА
– Что вам дал Слуцкий?
– До него игрокам не объясняли, почему мы делаем то-то и то-то. Именно объяснения Слуцкого в тактических и теоретических аспектах многое помогли понять. Я, может, и делал это раньше, но не понимал, почему и зачем. Слуцкий разжёвывал и объяснял. Это было невероятно интересно.
– Представляете себя тренером?
– Не исключено. Мы же учимся на лицензию. Хотя я не гонюсь за тренерской работой. Не понимаю, зачем мне сейчас заниматься примерно тем же самым, от чего я немного устал. Хотя уже много футбольных предложений.
– Вы же говорили, что предложений четыре. Ладно, пять.
– Это я только о тех, что поступили за последний день. А вообще у меня много предложений войти в тренерский штаб. Где-то и главным тренером – от уровня команды зависит. Но я пока взял паузу до зимы. Хотя, может, через полгода предложений вообще не будет.
– Чем крут Гончаренко?
– Своими тактическими схемами – раз. Умением иногда наорать, а иногда подбодрить в нужный момент – два. Он лично занимается аналитикой, пробует новое, не боится брать наработки других людей – берёт отовсюду лучшее. В общем, прогрессивный молодой тренер.
– Гончаренко кидался водой в перерыве матча в ЦСКА – «Зенит». Как реагировали?
– После Валерия Георгиевича я не реагирую вообще ни на какие вещи. Что бы человек ни делал — меня ничем не прошибёшь. Ну, вода, так вода. Но я говорю про себя. Для ребят это может быть большой эмоциональный заряд, паника.
– А если в вас попадёт?
– Пофигу. Сидим дальше.
***
– Теперь ваша карьера закончилась. Признайтесь, кто-то из вас с братом выдавал себя за другого на поле?
– Был случай. Я жёстко сфолил и ещё выругался матом. Судья хотел показать мне красную карточку, но Лёха подбежал, а я отошёл. В результате брата удалили, а я остался играть. Нам было около 12 лет.
– Вы себя в футболе реализовали на сто процентов?
– Даже больше. Не такой уж и большой талант, чтобы сейчас со слезами жаловаться: «Я столько не успел в футболе». Нет, я сделал больше, чем мог себе представить.
Беседовали: Дмитрий Егоров, Андрей Панков, Григорий Телингатер, Денис Целых.
Вторая часть интервью с Березуцким:
