Многие из вас вряд ли слышали о таком футболисте. Я сам, к своему стыду, только недавно узнал его историю. Зато в Израиле Мурад Магомедов — легенда. Основания? Пожалуйста.
- Человек 18 лет отыграл в одном клубе, а теперь его тренирует.
- По количеству матчей в чемпионате Израиля он номер 1 среди всех легионеров с отрывом.
- «Маккаби» из Петах-Тиквы навечно закрепил четвëртый номер за уроженцем Махачкалы.
- МВД Израиля оформило Магомедову гражданство за заслуги перед национальным спортом, а Авраам Грант приглашал в сборную.
Впечатляет? Тогда не пожалейте 15 минут своего времени на это интервью. Личность действительно уникальная.
- «До распада СССР все жили мирно и дружно. Но во время войны в Грозном и в Дагестане творился бардак»
- «Найдёнов мог выдать Борману: «Привет, жирная свинья!» Футболисты умирали со смеху»
- «Все всё знали. Не было такого, что часть играет, а часть — нет»
- «Команда в автобусе, а Гоча в номере сидит, мультики смотрит!»
- «Думаю, в африканских сборных большинство футболистов были подставные, с поддельными паспортами»
- «Я даже не знал, в какую команду еду»
- «Президент наотрез отказался продавать меня в «Марсель»
- «УЕФА разрешил мне играть за Израиль, а ФИФА — нет»
- «Отец был мусульманином, а мама — русская. Я себя считаю христианином»
- «Сын отслужил три года в армии, дочка — два»
- «Для меня это лучшее место на Земле»
- «Жалко, что это всё происходит, что люди гибнут»
- «Всё в мире перевернулось с ног на голову. Ни спорт, ни политика от этого не выиграют»
- «На выборах голосуем против всех»
- «Ностальгия есть всегда»
«До распада СССР все жили мирно и дружно. Но во время войны в Грозном и в Дагестане творился бардак»
— Каким было ваше детство в Махачкале?
— Как у всех. Я из рабочей семьи: отец трудился на заводе, мать проектировала здания. Из троих детей я был старшим. Росли во дворе. Летом гоняли в футбол, баскетбол, зимой — в хоккей. В 10 лет попал в местную ДЮСШ, а в 15 или 16 — в махачкалинское «Динамо», команду второй лиги. «Анжи» тогда ещё не было. В 1991 году нашу зону выиграла «Жемчужина», и нас с приятелем Сергеем Жоховым позвали в Сочи. В «вышку» мы уже вышли вместе.
— Дагестан начала 1990-х — опасное место?
— Это, конечно, не Центральная Россия. Регион специфический. Меня, родившегося и выросшего там, ничего особо не удивляло. Но когда выезжали на соревнования в другие места, разница в культуре, менталитете бросалась в глаза.
Махачкала конца 1970-х
Фото: РИА Новости
— В те годы в республике ещё не стреляли?
— До распада СССР все жили мирно и дружно. Но когда в Грозном началась война, в Дагестане тоже стало неспокойно. Я приезжал домой раз в год и видел, что происходит. Там творился полный бардак. Атмосфера была неприятная, мягко говоря.
— Вы ещё школьником начали играть за команду мастеров?
— Ребёнком, проезжая мимо старого стадиона «Динамо» в Махачкале, я мечтал сыграть на нём. Посторонних с улицы туда не пускали. В десятом классе мечта осуществилась. Тогда это воспринималось нормально: до 40, как сейчас, никто не играл. Медицина ещё не была так развита. Карьера длилась в среднем с 18 до 30 лет.
— Что самого экстремального видели во второй лиге?
— Многочасовые переезды на автобусе были в порядке вещей. Труднее было привыкнуть к выездному судейству.
— Прибивали?
— Да, все об этом знали и были готовы. Сложно приходилось и нам в гостях, и нашим соперникам — в Махачкале.
— Все команды работали с судьями?
— Однозначно. У лидеров, понятно, было больше возможностей. Но и те, кто выживал, тоже пытались задобрить судей.
— Как «старики» воспитывали молодого?
— Когда ты что-то представляешь из себя как футболист, тебе и в коллектив легче влиться. Меня хорошо приняли. Но мячи я таскал года три — как самый молодой сначала в «Динамо», а потом и в «Жемчужине». Такие были неписанные правила, никто никого не уговаривал.
— Грузино-абхазский конфликт вас каким-то образом затронул?
— Я играл в Сочи, когда всё началось. У нас в команде были и абхазы, и грузины. Люди играли вместе по пять-шесть-восемь лет. До конфликта они как братья друг другу были, а после начала военных действий отношения моментально испортились. Со стороны на это тяжело было смотреть. В «Динамо» из Сухуми ситуация ещё хуже была — там и футболисты, и близкие игроков погибали с обеих сторон.
«Найдёнов мог выдать Борману: «Привет, жирная свинья!» Футболисты умирали со смеху»
— В Сочи вы попали к Арсену Найдёнову. Легендарная личность?
— Уникальный тренер и человек. Талантливый организатор. На нём вся команда держалась. То, что сегодня в клубах делает целый штат сотрудников, Найдёнов тащил в одиночку — выбивал деньги, квартиры, решал организационные вопросы. О футболистах он заботился как о своих детях. И при этом ещё умудрялся как-никак тренировать команду. Думаю, процентах в 80 занятий он участвовал. Как всё успевал — ума не приложу! С другой стороны, в «Жемчужине» не было игроков, которых нужно было уговаривать или учить играть в футбол. Найдёнов любил опытных футболистов.
— Может, как раз потому, что их не нужно было ничему учить?
— Может быть. Многие из ребят с Найдёновым прошли большой путь до Сочи — играли в Новороссийске, Владивостоке. Единственным молодым в составе «Жемчужины» был я. Одному парню было 26 лет, остальным — 30 и больше.
— Долларов 100 вам хотя бы платили?
— Не помню цифр, но недостатка в деньгах я не испытывал. С учётом премиальных мы зарабатывали намного больше среднестатистического жителя страны.
— Что могли себе позволить?
— На машину за год можно было заработать. Конечно, не на «Феррари», их и не было в России. Но на подержанный «Фольксваген» я в Сочи накопил. В 1990-е никаких салонов ещё не было — на рынке брал, у перекупщиков.
— С Найдёновым связана масса комичных историй. У вас есть своя?
— У него была традиция — в день зарплаты устраивать команде тест Купера. Он приходил на тренировку в приподнятом настроении и заставлял нас бежать 12 минут на максимуме. Никто не обижался — носились с улыбками. У Найдёнова друг был — Овчинников, Борман. Вот у них отношения были очень специфические.
— В чём проявлялось?
— Обзывали друг друга при встрече! Но всё любя, беззлобно, со смехом. Найдёнов мог ему выдать: «Привет, жирная свинья!» Борман идёт по стадиону, что-то в ответ орёт. А футболисты на поле умирают со смеху.
— Оскорбляли, а потом выпивали?
— Обязательно.
«Все всё знали. Не было такого, что часть играет, а часть — нет»
— Арсена Юдильевича не раз связывали со странными играми. У вас никогда подозрений на этот счёт не возникало?
— Я вам так скажу: все всё знали. При мне не было такого, что часть играет, а часть — нет. Меня как молодого лично никто отдельно не оповещал, но на поле всё было понятно. Несколько раз за сезон такие вещи происходили.
— У вас старт в высшей лиге незабываемый вышел — двойной выезд в Москву, 3:6 от «Динамо» и 0:3 от «Спартака». Потрясение в 19 лет?
— Мы только зашли в высшую лигу, а эти команды были ведущими в стране. Но игры в манежах были наказанием для приезжих. Зато местным, видимо, там игралось удобно и легко. Со «Спартаком» шансов не было, а с «Динамо» могло сложиться по-другому — просто не хватило опыта.
— Объясните, как можно вести 2:0 и влететь 3:6?
— Просто развалились.
— Там точно всё чисто было?
— Однозначно. С новичком высшей лиги даже разговоров таких в Москве быть не могло. Провалили игру.
— Молодой Карпин запомнился?
— Да, но по другой игре. То ли в чемпионате, то ли на сборах встречались, и меня поставили на фланг против него, на непривычную позицию. Вот тогда он запомнился. На солидном уровне играл — не зря вскоре после этого в Испанию уехал. В то время со «Спартаком» всем было сложно — всех лучших в этом клубе собирали. Конкуренции было мало.
Пятницкий, Карпин, Ледяхов — звёзды «Спартака» начала 1990-х
Фото: РИА Новости
«Команда в автобусе, а Гоча в номере сидит, мультики смотрит!»
— Вашим одноклубником был легендарный бомбардир Гогричиани. Чем удивлял?
— Гоча всё время был на позитиве. Весёлый парень, хотя и со своими причудами. Помню, выезжаем на тренировку. Вся команда в автобусе — Гочи нет. Ребята переглядываются: «Где Гогричиани?» А он в номере сидит, мультики смотрит, смеётся!
— Один из первых легионеров чемпионата России, сириец Аль-Халифа, действительно в порядке был?
— Неплохой, качественный футболист, но слишком мягкий. В жёсткий российский футбол Аль-Халифе было сложно вписаться. Плюс тяжело адаптировался к жизни в нашей стране. Мы его только на тренировках и играх видели. Очень закрытый парень, всё время сам по себе. Даже не знаю, где жил, в гостинице или на квартире.
— А как вам жилось в атмосфере большого футбольного общежития?
— Нормально, весело. Гостиница «Жемчужина» была центром общественной жизни в Сочи. Почти всех футболистов с жёнами, детьми селили там. Вместе завтракали, обедали, ужинали. Иногда и расслаблялись, не без этого. Никто за футболистами не следил и обходов по номерам не устраивал. Все уже были взрослыми людьми и понимали, когда можно отдохнуть, а когда нужно напрячься. Местные бандиты тоже там тусовались. Все друг друга знали. Если человек неприличных вещей себе не позволял, никто никого не обижал.
Гостиница «Жемчужина» в Сочи. СССР
Фото: РИА Новости
— У вас опыт общения с криминалитетом был?
— Они помогли переправить мой трансферный лист из РФС в Израиль. В то время каждый решал свои проблемы самостоятельно.
«Думаю, в африканских сборных большинство футболистов были подставные, с поддельными паспортами»
— Юношеский ЧМ-1993 чем запомнился?
— Время непростое, но было приятно представлять страну на таком футбольном празднике. Для молодого пацана — грандиозный опыт. Тогда наши команды не так редко попадали на Европу и мир, как сейчас.
— Кто из той плеяды считался самым одарённым?
— Была пара человек из «Локомотива» — Петров и Каратаев, Чудин из «Спартака». Денис Клюев играл за «Асмарал». А Филимонов тогда в сборной был вторым вратарём. Эти ребята с раннего детства вместе играли, а я оказался в команде в последний момент.
— Гане в 1/4 финала проиграли без вариантов?
— Без шансов. Мне кажется, в 1990-е в африканских сборных большинство футболистов были подставные, с поддельными паспортами. Я вам расскажу такую историю. В первом матче мы обыграли Камерун — 2:0. А спустя много лет к нам в «Маккаби» приехал нападающий. Мы разговорились и поняли, что в 1993-м играли друг против друга.
— Так.
— А он по паспорту — на шесть лет младше меня!
— Патрик Суффо?
— Да-да. Он к нам из Англии прибыл. Хороший футболист, но были проблемы с коленями. Я до сих пор не могу понять, как Камерун обыграли. Мы вроде ребята не мелкие, но они были чуть ли не на голову выше нас всех. Взрослые мужики, просто машины! Потом многих из той сборной я видел в крутых клубах.
— Я к чему спросил. Несколько лет назад тренер Пискарёв обвинил футболистов в сдаче матча Гане — за деньги.
— Я помню эту статью, но ничего не могу сказать. Не в курсе был. До сих пор не знаю, правда это или нет.
Юношеская сборная России на ЧМ-1993
Фото: Из личного архива Мурада Магомедова
«Я даже не знал, в какую команду еду»
— На таких турнирах всегда крутится толпа скаутов. К вам подходили?
— Нет, но мне потом рассказали, что один клуб из Нидерландов посылал на меня запрос в Сочи. Найдёнов даже обсуждать переход не захотел.
— Как же вы попали в Израиль?
— У всех, кто выходил в высшую лигу, на первый год была одна задача, простая и сложная одновременно — удержаться. Мы выжили. А в те времена в защите тренеры предпочитали опытных футболистов. Найдёнов и привёл такого после первого сезона в «вышке». Я сел на скамейку. Раз подошёл к нему — говорит: «Сынок, работай. Если увижу, что ты не хуже — будешь играть». Я старался, но ситуация не менялась. Однажды ночью, в 12 или даже в час — звонок. Найдёнов. Спрашивает: «Хочешь поиграть до конца сезона в Израиле?» Я сразу ответил: «Да, хочу». Это лучше, чем сидеть на скамейке. Утром собрал вещи и полетел в Москву. Меня встретил человек, помог в посольстве получить визу и отправил в Израиль. Я даже не знал, в какую команду еду! Уже по прилёте выяснилось, что ещё нужно пройти просмотр в «Маккаби», но меня это не остановило.
— Что было дальше?
— Вместе со мной на просмотр приехал ещё один парень из России — Алексей Захаров из ЦСКА. Тоже центральный защитник. Так мы две недели жили в одной квартире и конкурировали за одно место!
— Ситуация.
— Смешная ситуация. Живём под одной крышей, зная, что в команде из нас двоих останется только один. В конечном счёте взяли меня, но и он задержался в Израиле — устроился в другом клубе. До конца сезона я играл в Петах-Тикве в аренде, а летом «Маккаби» выкупил мой трансфер. Вот так — приезжал ненадолго, а остался фактически навсегда.
— В деньгах прилично выиграли?
— Выиграл однозначно. Но дело не только в деньгах. После развала Союза никто не знал, что будет завтра. Никаких перспектив не было видно. Бардак полный везде, в том числе и в футболе. А я к тому же на скамейку присел. «Маккаби» во всех отношениях вовремя возник в моей жизни.
«Президент наотрез отказался продавать меня в «Марсель»
— Вы попали в Петах-Тикву одновременно с Пилипчуком?
— Мы и вместе, и друг против друга играли. Игорь Шквырин из Узбекистана в «Маккаби» ещё был. Я со многими футболистами из бывшего Советского Союза за годы в Израиле пересекался. В каждой команде по два-три человека таких играли, причём футболистов приличного уровня — сейчас таких здесь и близко нет.
Мурад Магомедов (слева) — легенда чемпионата Израиля
Фото: Из личного архива Мурада Магомедова
— Что было самым сложным первое время?
— Сложностей с адаптацией не возникло — вокруг была масса выходцев из Союза. В любом медицинском учреждении, магазинах можно было найти русскоговорящих людей. Единственная проблема — жара. Летом температура воздуха до 40 градусов доходит. Высокая влажность создаёт эффект парилки. Даже вечером дышать нечем.
— В обмороки не падали?
— Нет, но раз загремел в больницу. Не знал, что нужно пить как можно больше жидкости. После тренировки ужасно разболелась голова. В клинике сделали анализы и диагностировали обезвоживание. Положили под капельницу. Только через пару дней пришёл в норму.
— Кто из бывшего Союза был королём в местном футболе?
— Практически все приезжие футболисты на голову превосходили по уровню местных. Уваров, Третьяк, Шахов, Шквырин, Рома Пилипчук, Василий Иванов, Надуда, Дубровин, Герасимец — всех не упомнить, но каждый был на ведущих ролях в своих клубах. По сегодняшним меркам все они считались бы звёздами. Я уже молчу о таких великих мастерах, как Чанов, Бессонов, Кудрицкий, из более ранней плеяды. Тогда не только из Союза в Израиль приезжали приличные футболисты — из тех же Венгрии, Хорватии. Африканцев практически не было. А теперь — наоборот. Большинство легионеров — из Африки. Взять классного игрока из Европы теперь практически невозможно.
— 18 лет отыграть в одном клубе — звучит невероятно. Как?!
— Наверное, это судьба. Хотя были предложения, и достаточно много. Деньги неплохие предлагали «Маккаби», но до перехода не дошло.
— Почему?
— Время другое. Агентов не было — приходилось самостоятельно пробивать варианты, решать вопросы. Клуб имел в этом плане преимущество перед футболистом.
— Какой вариант был самым привлекательным?
— «Марсель».
— Серьёзный уровень.
— Да, и мне хотелось попробовать на нём свои силы. Даже сегодня «Марсель» звучит не так внушительно, как тогда.
— По деньгам не договорились?
— По тем временам французы предлагали хорошие деньги. В «Маккаби» просто не захотели рисковать. Всё-таки у нас не какой-то суперклуб — не «Маккаби» Хайфа или Тель-Авив. В Петах-Тикву было сложно привезти качественных футболистов. А лучшие времена клуба пришлись на время моих выступлений здесь. С этой точки зрения я могу понять руководство.
— Вы, видимо, неконфликтный человек?
— Можно и так сказать. Если бы я грохнул кулаком по столу и отказался играть дальше за «Маккаби», какие-то вещи могли бы сложиться иначе. Но когда ты столько лет в одном клубе, хочется по-человечески завершить этот цикл. Чтобы и я от этого выиграл, и клуб.
— Нельзя было нанять агента, чтобы решал такие вопросы?
— Дело в том, что президент «Маккаби» возглавлял ещё и Федерацию футбола Израиля. Не последний человек в стране. Все знали, что он не намерен отпускать меня, и никто не хотел вступать с ним в конфликт, наживать себе врага. Все боялись. Говорили: «Варианты есть. Только ты сам реши вопрос с клубом».
— А вы пытались поговорить?
— Пытался. В верхушке клуба были два брата. Один дал добро на трансфер, а президент — ни в какую. Даже слышать о моём уходе не хотел. Так и отыграл почти всю карьеру в «Маккаби». Значит, так должно было быть.
— На какой год получили капитанскую повязку?
— Быстро, через два-три года. Сказали: все ребята за. Лет 15 был капитаном.
— Самое большое достижение «Маккаби» за это время?
— Когда я приехал, этот клуб только второй год выступал в первом дивизионе после возвращения из второго. Первые сезоны за выживание боролись. Высшее место при мне — второе. В группе Кубка УЕФА играли. Лучшее время в истории клуба.
— 0:4 от «Локомотива» запомнились?
— Конечно. Нам вообще было тяжело на таком уровне конкурировать, а тот матч мы к тому же откровенно слабо провели. Но повидаться с ребятами из «Локомотива» было приятно. С Лоськовым мы со сборной знакомы были.
«УЕФА разрешил мне играть за Израиль, а ФИФА — нет»
— Как получили израильское гражданство?
— Авраам Грант хотел видеть меня в сборной Израиля. Федерация похлопотала перед МВД. С первой попытки получили отказ. Вопрос удалось решить только после смены власти в министерстве, в 2003 году. По спортивной линии гражданство получили трое — я, Уваров и Третьяк — центральный защитник из Украины. Им дали за особый вклад в национальный спорт, а мне — за заслуги и перспективу выступлений в национальной команде. Мы все вместе ездили в Иерусалим. Зачитали по бумажке текст присяги на иврите, получили внутреннее удостоверение и загранпаспорт. Вот только за сборную я так и не сыграл.
— Почему?
— ФИФА не разрешила.
— На каком основании?
— В регламентах не была чётко прописана процедура смены футбольного гражданства. Никто не мог ответить, могу я играть за Израиль или нет. Я даже поехал со сборной на выездной матч со Словенией. Играли на нейтральном поле в Турции. И тут какой-то местный журналист поднял шум в прессе: мол, я уже играл за Россию. Словенцы подхватили тему и начали слать запросы в вышестоящие инстанции. В конечном итоге УЕФА разрешил мне играть за Израиль, а ФИФА — нет. Как я понимаю, из-за того что отметился на юношеском чемпионате мира под эгидой ФИФА. Хотя сегодня закон совершенно другой: если не заигран за взрослую сборную, можешь спокойно менять спортивное гражданство.
— Обидно было?
— Ну да, всё-таки сборная — это другой уровень.
— А в российской сборной о своём легионере не вспоминали?
— Нет. Израильский чемпионат — не Серия А. Видимо, следили за теми, кто играл в более сильных лигах.
«Отец был мусульманином, а мама — русская. Я себя считаю христианином»
— Между двумя приходами в «Маккаби», игроком и тренером, у вас, кажется, были ещё две малоизвестные команды.
— Это я уже не считаю за футбол. Чисто для себя двигался, параллельно работая с 16-летними юношами. Потом совмещал работу помощника тренера с игрой. Была другая история: после вылета «Маккаби» из высшей лиги я возобновил карьеру после годичного перерыва. В 38 или 39 лет.
— Да ну!
— Серьёзно. Вернулся на год, помог команде подняться в высшую лигу и после этого окончательно закончил.
Мурад Магомедов
Фото: Из личного архива Мурада Магомедова
— У вас в роду долгожителей не было?
— К сожалению, наоборот. Родители рано ушли из жизни.
— Может быть, вы жёстко режимили?
— Ответственно подходил к делу. Всегда считал так: твоё тело — твой инструмент. Я старался к нему серьёзно относиться — это же моя работа.
— На религиозной почве никогда не возникало проблем? Всё-таки в Израиле большинство иудеи по вероисповеданию.
— Здесь есть и иудеи, и мусульмане, и христиане — все конфессии представлены. Для Израиля я — русский, как и любой человек из России. Но даже у мусульман тут нет никаких проблем — у нас в команде играют арабы, например.
— А вы какой религии придерживаетесь?
— Я не религиозный, но верующий человек. Верю в Иисуса Христа. Мой отец был мусульманином, а мама — русская. Я себя считаю христианином, несмотря на то что в Дагестане религия другая. Если человек родился в мусульманской семье, это не значит, что он тоже автоматически становится мусульманином. Вера не передаётся через гены — человек должен сам к этому прийти. Либо Бог его приводит через определённые ситуации.
«Сын отслужил три года в армии, дочка — два»
— Василий Иванов рассказывал, как в кафе в Герцлии, куда они периодически заходили, подорвалась террористка-смертница. У вас экстрим бывал?
— Слава богу, не было. Раньше было напряженнее. Хотя несколько дней назад были теракты в Иерусалиме — об этом, по-моему, даже в российских новостях говорили. Периодически это происходит. Когда чаще, когда реже, но полностью никогда не прекращается. Это реальность Израиля.
— После приобретения гражданства от вас не требовалось отслужить в израильской армии?
— По идее должен, наверное. Может, после 30 лет не нужно весь срок служить, не знаю. Я даже подготовительных курсов не проходил — не вызывали. Хотя дети уже отслужили в армии: старший сын — почти три года, дочь — два года и два месяца.
— Неслабо.
— Да, но здесь армия не такая, как была в Советском Союзе: на два года уезжаешь и всё. В Израиле служат в более щадящем режиме. После определённого срока разрешается ночевать дома, а не в казарме.
— Меня в первый раз в Израиле удивляло, что даже миниатюрные девушки по улице ходили с огромными автоматами. У дочки был такой?
— С автоматами ходят девушки из боевых частей. Наша дочь в армии совсем другим занималась. А ребята — да, с оружием не расстаются, домой с ним приходят. Может, это как-то дополнительно дисциплинирует людей. А с другой стороны, ситуация в стране напряжённая. Иногда случаются ужасные вещи. В определённых ситуациях это правило очень помогает.
Мурад Магомедов с семьёй возле именной звезды футболиста на Аллее славы в Петах-Тикве
Фото: Из личного архива Мурада Магомедова
«Для меня это лучшее место на Земле»
— Вы много лет ассистируете главному в «Маккаби». Амбиций рулить самостоятельно нет?
— Даже по ходу игровой карьеры мечты стать тренером у меня не было. Мне сложно переживать неудачи, стрессы, пропускать всё через себя. А не пропускать — не получается. Понял, что это однозначно не моё. Участвовать, помогать — без проблем, но самому быть главным — не хочу.
— Чувствуете себя футбольной легендой в Петах-Тикве?
— Легендой? Ха-ха! Нет, не чувствую. В городе есть две команды. «Хапоэль» — более именитый и титулованный клуб, хотя давно во втором дивизионе. Соответственно, в Петах-Тикве два противоборствующих лагеря. Накал взаимной нелюбви — как у «Зенита» со «Спартаком». Но я до сих пор ощущаю уважительное отношение со стороны и тех, и других.
— Бывает, что таксисты или продавцы денег не берут, узнают на улицах?
— Раньше было, сейчас — нет. Некоторые, наоборот, берут больше!
— Правда, что клуб навечно закрепил за вами №4?
— Пока да, так клуб решил. У нас есть человек, ответственный за форму. Когда приезжают центральные защитники, он всё время подходит и спрашивает: «Дать ему «четвёрку» или нет?» Я ему сказал: «Если ты сходишь на тренировку и поймёшь, что человек достоин играть под четвёртым номером — смело отдавай ему, не спрашивая меня». А он говорит: «Тогда, Мурад, этого никогда не случится». Шутим на эту тему. Честно говоря, нет сейчас в Израиле качественных футболистов.
«Жалко, что это всё происходит, что люди гибнут»
— Русскоязычного народа в Петах-Тикве много?
— Не только у нас — везде достаточно много. Так что никаких проблем у людей, не знающих иврит, на языковой почве не возникает.
— А на политической репатрианты ругаются?
— На почве происходящего между Россией и Украиной? Были неприятные ситуации. Демонстрации время от времени проходят. Украинцы поддерживают своих, русские — своих. Мне кажется, выходцев с Украины среди репатриантов здесь чуть-чуть больше.
— Израиль старается занимать нейтральную позицию в конфликте?
— По крайней мере, так говорят.
— А вам издалека как происходящее видится?
— Мне сложно говорить об этом. Мы сами выходцы из России. Вначале, когда всё началось, был шок. Наверное, никто не ожидал, что это затянется надолго, а теперь кажется, что конфликт не скоро прекратится. Жалко, что это всё происходит, что люди гибнут. А кто прав, кто виноват, сложно сказать. Только время расставит всё на свои места. В любом случае всё это крайне неприятно.
— У вас есть украинские друзья?
— Да, у нас есть друзья на Украине, в Киеве. Мы на связи с ними. То, что им приходится переживать — очень тяжело. Сложно было представить, что в наше время люди будут сидеть дома без света, воды. Вообще всю эту ситуацию нереально было вообразить. Но, к сожалению, это происходит сегодня.
— На ваши отношения это повлияло?
— По крайней мере, у нас не было конфликтов друг с другом. Если всё смешивать в одну кучу, ничего хорошего не получится. Между людьми, которые способны эти вещи разделять, не должно возникать проблем.
«Всё в мире перевернулось с ног на голову. Ни спорт, ни политика от этого не выиграют»
— Бан России на международные соревнования справедлив?
— Я считаю, что это несправедливо и неправильно. При чём тут спорт? Всё в мире перевернулось с ног на голову. Раньше говорили: спорт — вне политики. А теперь получается наоборот — всё только от политики в спорте и зависит. Конечно, для профессионалов, для которых спорт является работой, это тяжёлая ситуация. Вроде бы это твоя работа, но её у тебя нет — никуда не пускают. Никто от этого не выиграет — ни спорт, ни политика.
— Израиль в своё время перешёл из Азии в УЕФА. Стоит ли России рваться в обратном направлении?
— Ситуация сложная и неоднозначная. Наверное, спортивным чиновникам виднее, но я думаю, футбол от этого перехода однозначно не выиграет. В Азии уровень другой, и это все знают. Я надеюсь, что всё успокоится, и люди примут правильное, трезвое решение вне зависимости от политической обстановки. Рано или поздно всё должно вернуться на свои места.
— Почему российские тренеры не востребованы за рубежом — за очень редким исключением? Не сейчас — вообще.
— Тяжело рассуждать со стороны. Я давно уехал оттуда и не знаю уровня тренеров. Мне кажется, это вопрос денег. Думаю, нигде в Европе им не станут платить столько, сколько в России. Тем более людям, которых там никто не знает.
— Футболисты тоже не едут из-за денег?
— Мои знакомые агенты из России говорят: «Мурад, даже перспективные игроки, которым по силам заиграть в Европе, не хотят туда ехать, потому что им никто не даст столько денег, как в РПЛ». Они не стремятся прогрессировать как футболисты, играть в серьёзных командах и лигах. Люди не задумываются о том, что деньги могут прийти. Ты можешь начать на одном уровне, а закончить совсем на другом. Но никто не хочет. Почти никто…
— Как Шапи в Израиле смотрится?
— Слышал, что он мой земляк, из Дагестана. Но лично пока не знакомы. Они в высшей лиге сейчас, мы — в первой. Я Шапи по «Краснодару» помню, неплохо в еврокубках играл. Полных матчей «Хапоэля» из Беэр-Шевы я давно не смотрел — только моментами. Знаю, что ключевой футболист команды, отзывы положительные.
— Что посоветовали бы ему по-землячески?
— Чтобы надолго здесь не задерживался и двигался дальше. Для дальнейшего профессионального роста нужно ехать в более сильную лигу.
Магомед-Шапи Сулейманов
Фото: «Хапоэль» Беэр-Шева
«На выборах голосуем против всех»
— Вы в Израиле уже на 100% ассимилировались?
— Получается, да. За много лет освоились, осели. Дети выросли здесь.
— Уровень жизни в стране высокий?
— Сложно сравнивать — я в России не был много лет. Единственное, что могу сказать: Израиль — очень дорогая страна. По ценам, наверное, сравнится только с Москвой. Всё дорого. Электротовары, машины — всё-всё.
— Бензин почём?
— В пересчёте с шекелей — $ 2 за литр. И цена постоянно растёт.
— А налоги?
— Налоги просто сумасшедшие. Даже по сравнению с Европой разница ощутимая, не говоря уже о России. Естественно, это сказывается на ценах. Условно говоря, если за границей машина стоит € 50 тысяч, то здесь она будет стоить € 100 тысяч. Ровно в два раза больше. Предприниматели, которые занимаются импортом, экспортом, огромные суммы отчисляют в бюджет. Самое абсурдное, что даже продукты питания, которые отсюда отправляют на экспорт, за границей стоят дешевле, чем в Израиле! Как такое может быть?
— Но, наверное, и социальные программы на высоком уровне при таком налогообложении?
— Есть какие-то стандартные страховки: за что платишь, то и получаешь. Если хочешь какие-то льготы сверх этого, нужно доплатить. Чем выше уровень, тем дороже. Всё, как обычно, ничего сверхъестественного. Система работает — и слава богу.
— В выборах участвуете?
— Имеем право.
— Олимпийский чемпион Евгений Кузнецов, например, на выборы в Швеции не ходит.
— А мы долг исполняем, но по-своему. Голосуем против всех. С одной стороны, не хотим, чтобы наш голос как-то использовали, а с другой — кому-то доверять смешно. Правильная это позиция или неправильная, пусть каждый судит сам.
— За что вы любите Израиль?
— Если двумя словами, это святая земля.
— А если более развёрнуто?
— Считаю Израиль и Иерусалим столицей всего мира. Сын Божий родился здесь. Для меня это лучшее место на Земле, как бы ни складывалась политическая или экономическая ситуация.
Храм Гроба Господня в Иерусалиме
Фото: РИА Новости
«Ностальгия есть всегда»
— Своей карьерой вы довольны?
— Если сформулировать вопрос по-другому — сожалею ли о чём-то? — отвечу: нет. Доволен ли карьерой на 100%? Тоже нет. Не скрою, хотелось попробовать силы на более высоком уровне. Есть вещи, которые происходят вне зависимости от наших желаний. Они просто должны произойти — и всё. Я уезжал из России с простой целью: поехать, поиграть, вернуться. Но видите, как сложилось. Человек предполагает, а бог располагает.
— Ностальгии не бывает?
— Ностальгия есть всегда. Россию тяжело забыть. Мы не забыли — в этой стране наши родственники, друзья молодости. Любовь к России не прошла. В семье говорим по-русски. Дети были там и знают, что это наша родина. Но им было бы слишком сложно начать жизнь с нуля в России: у них другой менталитет. Да и нам с женой уже — тоже.